Слава

Задача была перепланировать. Подразделения же – это не монашеские кельи, хотя кельи были громадные. Надо было делать проемы, как-то соединять, перепланировать помещение. Так вот, внутренние стены имели такую толщину, что я ложился поперек стены, и ни руки, ни ноги за пределы стены не выглядывали, они были толщиной более 2 метров.

Молодожены

– Служебного жилья в Хирове у меня не было, и я, как последний дурак, из своей зарплаты платил за проживание, никто мне их не компенсировал – но жить-то надо где-то. А я за это время познакомился с бомондом Хирова – Хиров-то весь был тысяч десять, наверное. Мэра Хирова я знал, подружился с директором сельхозтехники, это был самый крупный производственник на весь район. Познакомился с Лёшей Патланом, хотя он старше меня лет на 15, не меньше. Лёша был комсомольским работником и поехал в числе 25-тысячников в этот Хиров в колхоз. У него в трудовой книжке одна запись – председатель колхоза, 27 лет к тому времени, как я приехал. Мощный колхоз, на животноводстве специализировался. Жена у него работала официанткой в кафе, в котором я кормился. Вот это была элита Хировская.

Свадьбу с женой, с Галей, мы справили в этом же кафе, а кафе было в здании мэрии, то есть мы в подвале, мэр на втором этаже, он нас расписал в своем кабинете, мы спустились, отметили свадьбу, и мэр нам презентовал жилье в центре города.

Центр города – всего восемь домов, мы были в одном из них, в двухэтажном доме на третьем этаже нам выделили комнату. То есть комната на чердаке, но в ней была печка, причем с такими изразцами глиняными, там умещалась газовая плита, баллоны, кровать, стол. До сортира 500 метров, до воды – километр. То, что сажа вместо трубы летела в комнату – тоже само собой. Но это было свое жилье.

А потом малая родилась, это уже 1968 год был. Нашлось еще место даже для коляски. А потом моя дорогая супруга сказала: я не стану больше дома сидеть, я работать хочу. Ну Хиров-то город громадный. В соседнем доме был еще один строительный участок, но уже не минобороновский, а какой-то местный. И она устроилась туда бухгалтером. А малую куда девать? Мы наняли няню. Старая няня, сказала, что опытная. Через месяц мы увидели, что малая вся чешется, аж раздирала себя. Няня блохастая оказалась, пришлось с ней расстаться. Галя, учитывая, что дом один и дом второй в трех шагах, умудрялась совмещать воспитание четырехмесячной дочки со своей работой. Ну а мне, как всегда же, некогда, мне надо тут строить, там строить.

Потом, пока вот это все шло, я потихоньку построил 40-квартирный дом на польской границе. Прямо из окна видна была Польша, колючка под окном. В этом доме получил 4-комнатную квартиру, селить в доме было некого. И тогда я купил малой первый трехколесный велосипед, в одной из комнат был велотрек, потому что, кроме нас троих, в этой четырехкомнатной квартире ничего больше не было. Казарменные столы, стул, кроватка ее и все.

А потом этот строительный участок передали во Львовский УНР. Львовский УНР – это ближе к штабу, к замкомандующего, а замкомандующего был очень инициативный такой мужик, он потом ушел начальником строительного управления в Киевский военный округ. А командующий был, имя вылетело из головы, генерал-полковник Герой Советского Союза, и ему подкинул замкомандующего идею: поскольку строителей не хватает, строить жилье собственными силами, войсками. То есть давать какую-то долю специалистам-строителям, а основная масса чтобы делалась войсками. Командующий ее хорошо воспринял, и надо ж было так случиться, что я там же в Закарпатье строил, они это выяснили и поручили мне построить четыре таких дома, хозспособом, в разных городах.

Когда командующий вызвал меня на прием, первое, что он у меня спросил: откуда у меня в округе матрос. А я в матросах был до победы. Я ему сказал, что вот не справляются, мол, местные, так решили флотом укрепить. Это я сейчас понимаю, насколько мудро он просто это выслушал, другой бы выгнал меня нахрен и на этом бы рандеву закончилось. А тот принял и дал мне карт-бланш. Разрешил звонить ему по прямому проводу, по закрытой связи, если нужна его помощь.

Отработал я эту тему, но львовянам, которым пришпилили этот участок, он триста лет не нужен был. То, что я по округу занимался, – еще куда ни шло, а вообще, им этот регион не нужен был, он неинтересный. И закрыть его вроде как нельзя, и держать ни к чему. И вызывает меня начальник УНРа Львовского, Анисимов. Говорит:

– Слушай, есть два варианта. Вариант первый: будешь ты сидеть в капитанах на этом участке вот до смерти, потому что мне тебя оттуда двигать некуда. Есть второй вариант: поехать на Крайний Север, послужить там, и потом вернуться куда-нибудь в более приличное место.

А я так: подожди, родной, я на Крайнем Севере уже послужил, мне вроде как по закону и не надо туда ехать. Три года службы, больше на Север не посылали, если нет собственного желания.

– Ну, так я ж тебя и не посылаю, я ж тебе предлагаю. Хочешь – поезжай. Майорская должность сразу. Норильск хороший город, это ж не где-то там в тундре.