Слава КВКИУ!

Поначалу это воспринималось как шутка. Только подумав о том, сколько мы сами перекидали снега, можно было понять, что стихия постаралась всерьёз. Насыпало этот снег или его намело, значения не имело. Он легко утопил бы под собой всё живое и неживое!

А потом всем сделали сюрприз. Каждому преподнесли большой кусок копченой «краковской» колбасы, весом с полкило, и полбуханки хлеба.

Однако есть нам не хотелось. Голод заглушила усталость. Спины гудели от многочасовых однообразных движений с тяжёлой лопатой. Руки и ноги мелко дрожали от перенапряжения. Разгорячённым телам хотелось пить, но не было припасено ни воды, ни чая, а растапливать во рту холодный снег – затея вредная.

Мы устало жевали колбасу, не особо налегая на задубевший хлеб, и втайне боялись, как бы опять не пришлось браться за лопаты… Сил, казалось нам тогда, не осталось.

Но новые подвиги от нас не потребовались. По цепочке прошла команда, чтобы мы прокопали проходы от рельсов наружу, и сконцентрировались где-то там. Заодно сложили бы в кучу лопаты. Такое задание подняло наш дух и всех активизировало. Стало ясно, что мы свою работу закончили.

И действительно! Скоро издалека послышались короткие и не очень громкие тепловозные гудки. В нашу сторону ползло огромное красное чудище, оборудованное мощными снегоуборочными приспособлениями. Чудище ползло медленнее, нежели черепаха, периодически крякая короткими предупреждающими гудками, очевидно, готовое замереть, если на путях окажутся люди. В поле от чудовища веером улетал фонтан снега, а рельсовые пути дополнительно очищались вращающимися ворсистыми щетками.

Видимо, даже этот монстр не смог справиться с заносами, глубиной несколько метров, потому наша помощь пришлась ему в самый раз.

«Просто удивительно, – только сегодня подумалось мне, – до чего же я узко видел этот мир? Ведь не задал себе простейший вопрос, а как же при таких заносах выживали окрестные населенные пункты? А в каком состоянии оказались автомобильные дороги с разбросанными на них одиночными автомобилями? Да много еще вопросов должно было у меня возникнуть, но я был убогим верхоглядом. Или так вышло из-за усталости?»

Скоро мимо нас медленнее пешехода поползли застоявшиеся пассажирские поезда. За дни снежного плена в районе тамбуров они обросли ледяными бородами. По всему видать, туго пришлось в этих холодильниках невезучим пассажирам.

За час проползло всего четыре пассажирских состава. Дистанция между ними была минимальной, всего два-три вагона. Мы рассматривали и провожали их молча. Даже реагировать на что-то и, тем более, обсуждать, не осталось сил.

Нас, капитально пропотевших во время напряженной работы, пробирал совсем небезопасный озноб. Но никто не знал, как и когда нас, новых челюскинцев, эвакуируют из убийственного мира холода. Похоже, мавр сделал своё дело и оказался не нужен! Оно и понятно! Как можно сразу увезти отсюда всех, кого доставляли много часов подряд?

Всё сильнее хотелось спать. «Такое является частью гибели от переохлаждения! – подумалось тогда мне. – Или от усталости, накопившейся за двое прошедших суток?»

В одной из групп курсантов, откуда послышался хохот, я заметил нашего Петра Пантелеевича. Он с нами наравне разделил свалившиеся на нас испытания.

Мы ждали спасения часа два или три, балагуря группками. Присесть было негде. И никто по-прежнему не эвакуировал ни одного работника. Над сотнями плотно стоявших людей поднимались клубы пара, но оттого им теплее не становилось. Постепенно в разговорах повеяло безнадёгой.

Но в какой-то миг всё пришло в движение. До сих пор не знаю, кто же взял управление на себя, но люди струйками потянулись обратно на рельсы, преградив дорогу очередному поезду.

Это было ново! Такую наглость было удивительно наблюдать, но машинист, высунувшийся из окна тепловоза, не покрыл нас трёхэтажным говорком, а только крикнул, размахивая рукой вдоль состава:

– Давай, братва, распределяйтесь по вагонам! Скорее только! Бегите, ребята, пока я коней держу!

И мы рванули! Не было времени замечать, кто в какой вагон забирался и как это удавалось. Каждый думал лишь о себе. Тем не менее, мы быстро сообразили, что в плацкартных вагонах нам делать нечего. В них и без нас народу невпротык, а ведь там боковые полки вдоль вагона, да ещё в два яруса. На них везде ютились пассажиры, которым и без гостей невмоготу!

В купейных же вагонах мы плотно рассаживались и даже укладывались прямо на полу в коридоре, набивались в «предбанниках» перед туалетами, в тамбурах и на выгнутых дугой металлических площадках, под которыми звучно лязгали вагонные буфера. И все мы, если удавалось захватить клочок пола, сразу отключали волю и засыпали.