Славянорусские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона

за обиду сего времени, -

Припев. За землю Рускую, за раны Игоревы,

буего Святославлича.

Галичкы Осмомысле Ярославе,

высоко седиши

на своем златокованнем столе,

подпер горы Угорскыи

своими железными плъкы,

заступив королеви путь,

затвори к Дунаю ворота,

меча бремены вчрез облакы.

суды рядя до Дуная [51] .

Грозы твоя по землям текут,

оттворяеши Киеву врата,

стреляеши с отня злата стола

салтаны за землями,

стреляи, господине, Кончака,

поганаго кощея [52] , -

Припев. За землю Рускую, за раны Игоревы,

буего Святославлича.

А ты, буи Романе и Мстиславе!

храбрая мысль носит вас ум на дело,

высоко плаваеши на дело в буести,

яко сокол на ветрех ширяяся,

хотя птицю в буистве одолети.

Суть бо у ваю железныи папорзи

под шеломы латинскими [53] ;

теми тресну земля, и многи страны хинова [54] -

литва, ятвязи, деремела и половци, -

су лици своя повръгоша,

а главы своя поклониша

под тыи мечи харалужныи».

«Нъ уже, княже,

Игорю утрпе солнцю свет,

а Древо не бологом листвие срони:

по Рси и по Сули гради поделиша [55] ,

а Игорева храбраго плъку не кресити.

Дон ти, княже, кличет,

И зовет князи на победу,

Ольговичи, храбрыи князи, доспели на брань».

«Ингварь и Всеволод, и все три Мстиславичи,

не худа гнезда шестокрилци [56] ,

не победными жребии

собе власти расхытисте;

кое ваши златыи шеломы

и сулицы ляцкии и щиты!

Загородите полю ворота

своими острыми стрелами.

Припев. За землю Рускую, за раны Игоревы,

буего Святъславлича».

ПЕСНЬ 13

Уже бо Сула

не течет сребреными струями

к граду Переясловлю,

и Двина болотом течет

оным грозным полочаном

под кликом поганых.

Един же Изяслав,

сын Васильков,

позвони своими острыми мечи

о шеломы литовския,

притрепа славу

деду своему Всеславу.

А сам, под чрълеными щиты,

на кроваве траве,

притрепан литовскими мечи.

И схотию на кровать, и рек [57] :

«Дружину твою, княже,

птиць крилы приоде,

а звери кровь полизаша».

Не бысь ту брата Брячеслава

ни другаго - Всеволода;

един же изрони жемчюжну душу

из храбра тела чрес злато ожерелие;

уныли голоси, пониче веселие,

трубы трубят городеньскии.

Ярославе и вси внуце Всеславли [58] ,

уже понизить стязи свои,

вонзить свои мечи вережени,

уже бо выскочисте из дедней славе,

вы бо своими крамолами

начасте наводити

поганыя на землю Рускую,

на жизнь Всеславлю, -

которое бо беше насилие

от земли Половецкыи»?

ПЕСНЬ 14

На седьмом веце Трояни

връже Всеслав жребии

о девицю себе любу [59] ;

тъи клюками подпръся окони,

и скочи к граду Кыеву,

и дотчеся стружием [60]

злата стола киевскаго.

Скочи от них лютым зверем

в плъночи, из Белаграда,

обесися сине мьгле.

Утр же воззни стрикусы,

отвори врата Новеграду [61] ,

расшибе славу Ярославу,

скочи влъком до Немиги с Дудуток.

На Немизе

снопы стелют головами,

молотят чепи

харалужными,

на тоце живот кладут,

веют душу от тела.

Немизе

кровави брезе

не бологом

бяхуть посеяни,

посеяни костьми

руских сынов.

ПЕСНЬ 15

Всеслав князь людям судяше,

князем грады рядяше,

а сам в ночь влъком рыскаше, -

из Кыева дорискаше

до кур Тмутороканя [62] ,

Великому Хръсови

влъком путь прерыскаше.

Тому в Полотске

позвониша заутренюю рано

у Святыя Софеи в колоколы,

а он в Кыеве звон слыша [63] .

Аще и веща душа

в дръзе теле,

но часто беды страдаша.

Тому вещеи Боян

и пръвое припевку,

смысленыи, рече:

«Ни хытру, ни горазду,

ни птицю горазду,

суда Божиа

не минути» [64] .

О! стонати

Рускои земли,

помянувши пръвую годину,

и пръвых князеи;

того стараго Владимира

не льзе бе пригвоздити к горам Киевским.

Сего бо ныне сташа стязи Рюриковы,

а друзии Давидовы;

но розино ся им хоботы пашут,

копиа поют на Дунае [65] .

Владимир Старый, прижизненный портрет. (Золотая монета Владимира Святославича. Тип 1)

МОЛИТВАПЛАЧ ЯРОСЛАВНЫ

Ярославнын глас «стена» слышит [66] ,

зегзицею незнаемь рано кычеть:

«Полечу, рече, зегзицею по Дунаеви,

омочю бебрян рукав в Каяле реце,

утру князю кровавыя его раны

на жестоцем его теле» [67] .

Ярославна рано плачет

в Путивле на забрале [68] , аркучи:

«О ветреветрило!

чему, господине, насильно вееши?

Чему мычеши хиновьскыя стрелкы

на своею нетрудною крыльцю

на моея лады вои?

Мало ли ти бяшетъ горе

под облакы веяти,

лелеючи корабли на Сине море?

Чему, господине,

мое веселие по ковылию развея?

Ярославна рано плачет

Путивлю городу на забороле, аркучи:

«О Днепре Словутицю [69] !

ты пробил еси каменныя горы

сквозе землю Половецкую,

ты лелеял еси на себе

Святославли насады до плъку Кобякова,

възлелеи, господине, мою ладу к мне,

абых не слала к нему слез

на море рано.

Ярославна рано плачет

к Путивле на забрале, аркучи:

«Светлое и тресветлое слънце!

всем тепло и красно еси,

чему, гсподине,

простре горячюю свою лучу

на ладе вои?

В поле безводне

жаждею им лучи съпряже,

тугою им тулии затче».

ПЕСНЬ 16. Побег Игоря из плена

Прысну море полунощи,

идут сморци мьглами;

Игореве князю Бог путь кажет

из земли Половецкой на землю Рускую,

к отню злату столу.

Погасоша вечеру зари,

Игорь спит, Игорь бдит,

Игорь мыслию поля мерит

от Великаго Дону до Малаго Донца.

Комонь в полуночи

Овлур свисну за рекою,

велит князю разумети:

князю Игорю не быть [70] .

Кликну, стукну земля,

въшуме трава,

вежи ся половецкии подвизаша,

а Игорь князь

поскочи горнастаем к тростию,

и белым гоголем на воду;