Славянская спарта

Въ 1858 году около монастыря св. Василія, на который мы теперь любуемся, произошелъ поразительный случай, убдительно доказывающій, какъ еще живы въ черногорскомъ народ глубоко укорененные вками взгляды на святость женской чести. На праздникъ въ Острогъ, куда обыкновенно двигаются со всхъ сторонъ толпы богомольцевъ, не только изъ Черногоріи, но изъ Герцеговины, Босніи и даже Албаніи, шла между прочимъ одна двушка изъ племени Кучей; молодой юнакъ догналъ ее по дорог и во время отдыха пытался изнасиловать ее; вблизи оказался только одинъ родной братъ его; увидвъ безчестный поступокъ брата, онъ бросился на защиту двушки и, выхвативъ ятаганъ, не раздумывая, снесъ брату голову…

Впрочемъ въ Черногоріи часты случаи, когда и сама двушка кровью разсчитывается съ своимъ оскорбителемъ.

Подъ защитою такихъ возвышенныхъ взглядовъ черногорца на женщину, черногорская двушка смло является одна и въ пол, и въ город, на общественныхъ собраніяхъ и на народныхъ празднествахъ.

Во время самыхъ безпощадныхъ и ожесточенныхъ племенныхъ распрей черногорка безопасно проникаетъ въ селенья и дома враждебныхъ родовъ, никогда не рискуя не только жизнью, но малйшею обидою.

Черногорскій юнакъ считалъ бы за величайшее безчестіе для себя, если бы тронулъ одинъ волосъ на женщин; даже убить мужчину въ присутствіи женщины онъ почитаетъ за стыдъ, и не разъ женщины нарочно провожали своихъ мужчинъ на базары въ чужія селенья, гд имъ грозила кровавая месть, и гд подъ покровомъ женщины они оставались, однако, совершенно безопасными. Женщина въ Черногоріи можетъ имть право собственности, независимое отъ мужа, можетъ самостоятельно являться съ своими жалобами даже въ сенатъ и къ своему князю, присягать наравн съ мужчиною, вообще пользоваться тми же юридическими правами, какъ и мужчины. Черногорецъ гордится этою свободою своей женщины и въ псняхъ своихъ поетъ:

«Родила меня ни рабыня-двица, ни була, ни блая латника, родила меня храбрая черногорка, которая не знаетъ никакого рабства»!

Въ семь, несмотря на свою роль вчной работницы, — а пожалуй, даже именно въ силу этой важной роли своей, — черногорка пользуется любовью и уваженіемъ мужчинъ. Мужъ называетъ жену свою «врною любою», женихъ величаетъ свою невсту — «вреницею»; «тешко кучи, гд нема жене» («тяжко дому, гд нтъ женщины») и «пуста куча, гд немакотуле» («пустъ тотъ домъ, гд нтъ юбки», говоритъ черногорская пословица. Хотя отецъ часто самъ выбираетъ жениха своей дочери, но насилія въ брак черногорскіе нравы не допускаютъ, и двушка нердко отказывается выйти за нелюбимаго человка, несмотря на вс настоянья и огорченія родныхъ.

На принужденье къ браку черногорцы смотрятъ какъ на величайшій грхъ. «За стараго не дала бъ я гроша мднаго, и за вдовца — разбитаго горшка, но за молодого, неженатаго — половину имнья отцовскаго и даже все отдать бы согласилась, съ двумя родными братьями»… такъ высказываетъ свои заповдныя мечты о брак черногорская двушка въ одной изъ распространенныхъ народныхъ псней.

«Вдь не въ деньгахъ, люди сказываютъ, наше счастіе заключается, и богатство — не въ грошахъ только съ дукатами, — оно въ томъ, что сердцу дорого».

Во время войны черногорская женщина замняетъ собою для черногорца и санитаровъ, и врачей, и интендантство. Она неустрашимо выноситъ на своихъ плечахъ раненныхъ юнаковъ изъ самаго разгара боя, перевязываетъ ихъ раны, приноситъ воду и пищу сражающимся отцамъ, сыновьямъ и братьямъ. Нечего говорить, что она обшиваетъ и одваетъ ихъ съ головы до ногъ. А въ случаяхъ крайней опасности женщины отбиваются отъ враговъ съ такою же отчаянною смлостью, какъ и братья ихъ.

Во время черногорско-турецкой войны 1876 года русскіе врачи Краснаго Бреста, бывшіе при черногорскомъ войск, не разъ находили между раненными двочекъ 8-12 лтъ, а объ отдльныхъ подвигахъ черногорокъ, взрывавшихъ собственноручно башни съ сотнями ворвавшихся въ нихъ туровъ, бросавшихся со скалы вмст съ крпко охваченнымъ туркомъ, — сохраняется въ здшнемъ народ много разсказовъ и псней. Эту смлость духа и мужскую силу мускуловъ воспитываетъ въ черногорк пастушечья жизнь, въ которой проходятъ ея дтство и молодость. Каждая черногорка, какъ и каждый черногорецъ, не исключая и ныншняго князя Николая, проходятъ эту суровую школу пастушества на заоблачныхъ горныхъ пастбищахъ, или «катуняхъ», какъ ихъ называютъ здсь. Всю весну и лто черногорка пробиваетъ «пастирицею», или «планинкою» (отъ слова «планина» — гора), учась доить скотъ, длать масло и сыръ, шить одежду и обувь въ семью свою; вмст съ подростками-мальчишками, она кочуетъ день и ночь надъ головокружительными безднами, карабкаясь безъ тропинокъ по скаламъ и обрывамъ, закаляя себя въ лишеніяхъ, трудахъ и опасностяхъ всякаго рода, отбиваясь отъ зврей и грабителей, длаясь ловкою и безстрашною, какъ серны ея горъ.

«Планинка» въ прежнія безпокойныя времена рано пріучалась къ виду крови, въ шуму битвъ. Невольно воспитывались въ ней спартанскіе вкусы, спартанскія привычки, спартанскій характеръ.