Славянский разлом. Украинско-польское иго в России

Конечно, прожжённых восточных архиереев нельзя было пронять подобным. Но не пойти навстречу они не решились, учитывая признание московской инициативы хозяевами поверженного Константинополя, то есть турками. Грамота об утверждении царского титула практически дословно повторяла текст прошения московских послов, который те предусмотрительно заготовили и привезли с собой. Здесь следует ещё раз подчеркнуть нежелание Ивана ІѴ тесно вовлекать греков во внутренние дела. Получив от них искомый акт о признании царём, он уклоняется от повтора церемонии венчания в присутствии специально приехавших константинопольских архиереев. Отказался даже от благословения на том основании, что те при проезде через Литву прикладывались к католическому кресту.

«Здесь нельзя не сказать и о появлении в это время концепции „Москва — третий Рим“, по которой четвёртому Риму не бывать. Эта привлекательная идеологема весьма популярна в патриотических кругах со времён воцарения Романовых. Исследователи давно заметили, что несмотря на повышенный пропагандистский шум вокруг неё, она не находила широкого практического применения в государственной практике Московии. Причина в том, что использование этой концепции, на деле грозило превратить Россию в оружие западных государств. Ведь объявление Москвы наследницей Византии сразу сталкивало её с Османской империей, что и являлось целью католического мира.

Напомним, что Турция к тому времени завладела юго-восточным углом Европы и намеревалась продвинуться дальше. Её вторжение превратилось в общеевропейскую угрозу. Поэтому западные державы и римский престол уже давно пытались, начиная с женитьбы Ивана ІІІ на Софье Палеолог, столкнуть лбами Россию и Турцию. Камнем раздора между ними и должна была выступить историческая миссия Москвы как — преемницы Византии. Запад буквально толкал Ивана ІѴ на Восток, чему всячески содействовал полонизированный (литовско-украинский) клан в окружении ещё молодого царя.

Идея преемственности с Византией способствовала и ещё одной важной цели — возвышала Киевскую Русь, через которую эта преемственность и реализовывалась. А это, в свою очередь, открывало невиданные перспективы для литовско-польского клана. В свете родства с Киевской Русью потомки последней превращались в самых что ни на есть коренных жителей, олицетворявших собой исторический и духовный путь страны». А значит, именно они имели полное право на властное первенство. С другой стороны, все, кто по происхождению не ассоциировался с Литвой и Украиной, априори отодвигались как бы на второй план. В этой ситуации их государственную идентификацию следовало уточнить, а точнее, пересмотреть.

В полном блеске концепция преемственности с Киевской Русью содержится в знаменитой Степенной книге, созданной в окружении митрополита Макария в начале 1560-х годов. В ней в развёрнутом виде использовалась идея «Сказания о князьях Владимирских»: учёные даже обнаружили текстуальное сходство некоторых фрагментов. Степенная книга впервые излагает систематизированную схему отечественной истории. Здесь уже тщательно прописана княжеская генеалогия, вплоть до Ивана ІІІ состоящая из 17 ступеней, то есть великокняжеских поколений. Значительное внимание уделено идеализации киевского этапа, особенно князя Владимира и его потомков. Счёт степеней начинается именно с Владимира, крестившего Русь, а предшествующий период, в том числе генеалогия от Пруса брата императора Августа, даётся в качестве введения. В подготовке этого исторического памятника использовался обширный круг источников. Текст демонстрирует прекрасную осведомлённость в области географии Украины, Литвы, причём последовательно растолкованы названия, которые были малопонятны или вовсе незнакомы в Московии.

Исследователи указывают на спешность конструирования Степенной книги, точнее, обстоятельства её появления связаны с форс-мажором. В это время политическая обстановка заметно меняется. Иван ІѴ уклоняется от вооружённого конфликта с Османской империей и развязывает войну с Польшей и Литвой, известную как Ливонская. Поводом стал отказ Ливонского ордена от признания «юрьевской дани», установленной в далёкие времена Ивана ІІІ за Юрьев (Дерпт, Тарту) и давно позабытой. Требование Ивана ІѴ о её уплате в Польше и Литве сочли оскорблением. В наших верхах такой поворот оказался не только неожиданным, но и неприятным для многих. В планы полонизированного клана это обострение явно не входило.