Славянский разлом. Украинско-польское иго в России

А вот в летописном материале северо-восточного происхождения — иные ноты. Здесь минимизирована трагичность случившегося, описания зверств и ужасов, зато с удовлетворением отмечены случаи, когда князья, засевшие в городах, отдают честь нападавшим; подобное поведение не осуждается. Это различие объяснимо: если верховья Волги только очищали от чужаков, то их матку, откуда они наплодились (Киевскую Русь), просто уничтожали, как уничтожают очаг заразы. Под «монголо-татарской упаковкой» надёжно скрыто освободительное движение от западной агрессии. Родина этого движения, конечно, никакая не далёкая Монголия, как нас уверяют не одну сотню лет, а Волжский бассейн с прилегающим к нему Яиком (Уралом). Названные регионы и есть подлинная колыбель России.

Этим «нашествием» родственные многообразные связи между нашими народами были восстановлены. Прежде всего в экономическом смысле, поскольку разветвлённые волжские артерии представляли собой магистральный торговый путь между Востоком и Западом; именно в него-то и удалось вклиниться киевским «братьям». Наступление «монголо-татарского ига» ознаменовалось рядом серьёзных сдвигов. В религиозном плане ситуация характеризуется отходом от принесённых с Киевщины традиций, пропитанных западно-католическим духом.

Удаление от Рима подразумевало более тесное взаимодействие с Константинополем, что мы и видим при создании Московского государства. Новая династия, основанная Калитой, резко отличается от киевских Рюриковичей. Так, среди князей, утвердившихся Калитичей, мы уже не встретим киевско-славянских имён, что свидетельствует о религиозных изменениях. Связи же с «православной» Киевской Русью после «татарского» разгрома резко идут на убыль: она уже мало кого интересует. Между тем оставшиеся там в живых князья по-прежнему тянутся на католический Запад.

На Лионском соборе 1274 года присутствует посланец уцелевших черниговских Всеволодовичей игумен Пётр Акерович. В качестве представителя Руси он обсуждает возобновление крестовых походов. Галицкие князья ведут свои интенсивные и прямые контакты с папством, рассчитывая на поддержку в сложной для них ситуации. Да и на территории разгромленной Киевской Руси мы продолжаем встречать различных латинских посланцев. Некого Иакова-римлянина, посвящённого в сан очередного «епископа русского» папой Григорием ІХ с оговоркой: «без постоянной кафедры». В Риме в это время состоялась канонизация какого-то Яцека Одроводжа, за миссионерские подвиги объявленного ни много ни мало «апостолом Руси».

Отметим, что в течение ХІІІ—середины ХІѴ столетия западное давление на наши земли сведено к минимуму, поскольку плацдарм для него в лице Киевской Руси разрушен. Её развалины переходят под контроль литовских князей начиная с Гедимина. Западные и юго-западные земли сливаются с Великим княжеством Литовским, поскольку их объединяет общая цель — противодействие Востоку.

Что же в действительности представляла собой Великая Литва? Это — сестра-близнец Киевской Руси, вплоть до всех родимых пятен. Она также находилась в орбите католического влияния, которое местные правители стандартно уравновешивали связями с Константинополем. Тем не менее романовские историки делают акцент на последнем, свободно рассуждая о православии, о братской Литве.

Если оставить эти идиллии, следует сказать, что именно Великое княжество Литовское принимает эстафету Киевской Руси и превращается в форпост, откуда нависает угроза. С середины ХІѴ столетия, оправившись от «монголо-татарского» удара, мы вновь видим стремление «наложить лапу» на ресурсы обширных регионов, к чему усиленно подталкивала католическая Европа, имевшая здесь стратегический интерес.

Возобновление этих попыток связано с великим литовским князем Ольгердом. Именно он в 1368 году предпринял поход на Москву, вошедший в историю под названием «первая литов-щина». Это событие произвело неизгладимое впечатление на людей того времени. Разграблялись и жглись селения, посады, церкви, уничтожалось мирное население, в осаде побывала Москва. Даже Карамзин со своей романовской колокольни признавал, что Ольгерд «свирепствовал, как лев, не уступая в жестокости монголам». Добавим, что в его войско входила смоленская дружина, а также немало других «братьев». Как они могли участвовать в подобном? Летописи предлагают «убедительное» объяснение: не ведали, куда и зачем идут, коварен великий литовский князь, «обманувши многих, а иных заставивши силой»?!

Интересна и личность самого Ольгерда, принявшего христианство, дабы загладить своё отступничество. Вот только не ясно, в лоне какой церкви он собирался отмаливать грехи. Вопрос далеко не праздный, если учесть, что новообращённый казнил 500 человек местного населения в наказание за убийство семи францисканских монахов, усиленно трудившихся на миссионерской ниве. Поэтому не вызывает большого удивления, что термин «поганые» у наших предков соотносился с Литвой, с выходцами оттуда, а не с кем-либо ещё. Лишь впоследствии «погаными» станут имеющие восточные корни.