Славия. Рождение державы.

- Помер батька, весной еще. Говорят, на пасеке пчел кормил, упал и все. Хорошему человеку Господь легкую смерть дал. Царствие ему Небесное, - мы все встали и перекрестились, а Кривоус продолжил, - А по делам что советоваться? Ты, пан Михайло, в своем праве, делай, что должен. Все, идите отдыхать, гуляйте, я тоже немного позже подойду. Уж очень мне ваши повозки понравились, особенно кухня на колесах.

Мы все встали, поклонились и пошли на выход.

- Да! - услышал уже в дверях, - Подожди, Михайло, вернись на минутку, совсем память старческая стала, забыл еще спросить... А вы идите, идите, мы сейчас, - махнул рукой всем остальным.

Когда вернулся, сел за стол и взглянул на него, стало совершенно понятно, что ничего он не забыл, но по каким-то своим причинам, решил переговорить со мной тет-а-тет. Несколько минут он буравил меня взглядом, словно пытаясь подавить волю, точно так же, как сегодня утром, когда впервые увидел. Играть с ним в гляделки не собирался, но и отводить глаза не стал, выбрал полу-расслабленную позу и с интересом ожидал продолжения. Вот, на его лице выступила испарина и на миг мелькнула гримаса разочарования, видно, колдовское воздействие, которому он пытался подвергнуть меня, не получилось.

- Может, лучше было бы прямо спросить, пан Максим и, возможно, я бы ответил?

- Кто ты?

- Михайло Якимович Каширский, настоящий сын своих родителей.

- Совсем не сомневаюсь, что телом ты Михайло Якимович, но душа в тебе чья?

- И душа моя собственная, никому не проданная, если ты это имеешь ввиду, пан Максим.

- В кругу характерников меня считают самым сильным, пан Михайло, душевные тайны простых смертных для меня не являются секретом. Но тебя пробить не смог, между тем, ты точно не характерник. И эфирный дух не юноши, а зрелого мужа. Так вот я тебя прямо и спрашиваю, а ты постарайся ответить.

- Не враг я, пан Максим, ни братьям славянам, ни люду православному. Но друг, и верую в Господа нашего, клянусь, - встал и перекрестился на лик Спасителя, - Раскрыв о себе всю правду, могу прослыть сумасшедшим. Нет-нет, понимаю, что ты - не все, и разберешься сразу. Впрочем, могу сказать о своем предназначении, если дашь обещание об этом особо не распространяться. Не то, что боюсь гласности, просто сегодня, сейчас, нормальные люди перестанут воспринимать меня адекватно.

- Интересно ты выражаешься, - он склонил голову к плечу и прищурил глаза, затем, вытащил из-под рубашки нательный крестик и поцеловал, - Что ж, говори, обещаю наш разговор сохранить в тайне.

- Возврат Великой Софии Константинопольской и других православных святынь в лоно материнской церкви.

Взгляд пана Максима изменился с внимательно-ожидающего на удивленно-недоверчивый. Он даже рот открыл, и минуты две молча взирал.

- Да, если такое случится, тогда перевернется весь мир. А покажи-ка мне свои ладони, пан Михайло, - добавил заинтересованно. Я руки тут же развернул и положил на стол. Он долго смотрел на них, часто-часто кивая головой, о чем-то тихо шевелил губами.

- Тебе от меня какая-то помощь нужна? - наконец спросил он, - Или просьбы.

- Да. Не препятствовать, желающим переселиться в мое княжество и, если можно, выделить за поселком место под строительство куреня для отдыха людей.

- Не буду препятствовать, даже наоборот, буду способствовать. У нас ежегодно в разных дурных, неподготовленных набегах сотни молодых казаков гибнут. Все удаль свою показывают. Уж лучше пусть к тебе отправляются.

- Крестьяне тоже нужны, пан Максим, и моя благодарность не будет иметь границ. Нужды запорожцев знаю, в меру своих сил буду передавать то, что надо, даже без оплаты. Только побольше бы переселенцев. Лошади, скот и барахло, не интересует, это все и в Европе возьму.

- А беглых москалей возьмешь?

- Отправляй. И не только беглых. В будущем вообще планирую основную часть переселенцев из Московии набирать. Думаю, найду там с кем договориться.

- Вижу, пан Михайло, размах у тебя серьезный. Ты там это..., когда будешь чего-то передавать, так в первую очередь медь, олово присылай. И зелье нужно. И серебра подкинь немного, на бедность.

- Заметано, - улыбнулся я, - Да! Пан Максим, не мог бы мне выделить десятка по три пистолей, да мушкетов. С возвратом. Бойцов собирался довооружить в Каширах, но потребность прямо сейчас возникла. Верну через месяц в исправном состоянии по три с половиной десятка и тех, и тех. И еще дюжину верховых лошадок, если можно. Верну пятнадцать.

- Я разве похож на жида, что ты мне проценты в рост предлагаешь? - обиделся он, - Я тебе и так дам.

- Извини, это не в рост, это в счет будущего нашего сотрудничества. Местных хочу на неделю по домам распустить, да оружие с собой дать, а у меня такого мало. В повозках мортирки и переносные картечницы лежат.

Может быть, не все услышали, что хотелось друг от друга услышать, но разговор быстро свернулся, и мы отправились на свежий воздух. И здесь окунулись в привычную обстановку шумной казацкой вольницы.