Славия. Рождение державы.

Кузов фургона представлял собой укрытую высокой изумрудной парусиновой крышей плоскодонную лодку. Ее наружный габаритный размер был: длина - 3500мм, ширина - 1400мм, а высота борта - 500мм, ровно столько позволяла высота станины пулемета. Задний борт был выполнен под прямым углом, боковые борта - с уклоном наружу под 120 градусов, а передний - под 135. Крепился кузов к осям из витой сварной трубы через рессоры, а передок, дополнительно через седло поворотного круга. Метрового диаметра колеса были деревянными, обитыми железной полосой, и сидели на осях в бронзовых подшипниках скольжения.

Для форсирования рек нам не нужен брод. В этом случае, под каждую повозку крепилось по четыре надутых бычьих пузыря. Еще там, дома, испытания в озере показали, что телега не наберет воды даже при транспортировке груза в 2200 испанских фунтов, а это около тонны веса.

Два фургона были в распоряжении минометчиков, на каждом из них размещалось по два миномета с боеприпасом и обслугой; еще на двух - установили пулеметы. Вообще-то, везли с собой пять пулеметов, но три из них оставили на судах. Кухня и один фургон с продуктами был в распоряжении зама по тылу, а последний - доктора.

Этот хитрый Сракопад, то есть, Сорокопуд, посчитал управление повозками для себя, Черкеса и доктора, делом неприличным, и сейчас вдвоем сопровождали обоз при полном вооружении верхом. Самое интересное, что эти обязанности сейчас исполняли трое чернявых пацанят, лет двенадцати-тринадцати, выкупленных у татарского мурзы по два талера за голову.

Вчера, когда мы пользовались гостеприимством Джунаид-бея, кто-то из моих воинов, бывших родом из Бессарабии, опознал в трех грязных, худющих оборванцах своих земляков, вот и выкупили. Сейчас они, получив в руки вожжи и батожки, чистенькие, подстриженные под горшок, приодетые в рубахи, штанишки и соломенные шляпы, обутые в плетеные сандалии, гордо восседали на козлах фургонов.

Мы не надеялись, что подвалит счастье и какой-то безумный мурза пожелает стать нашей добычей, но бдительности не теряли, были одеты и снаряжены для боя. В черных ботфортах, темно-синих штанах, а так же в черном железе, на красавцах-лошадях темных мастей, мои воины выглядели впечатляюще. Да и расчеты минометов и пулеметов тоже смотрелись отлично.

Иван дорогу знал очень хорошо, копченых здесь, не единожды гонял. Шли мы по степи ходко, невзирая на обоз, преодолевали в день километров по шестьдесят пять. Всего единственный раз, на второй день похода, дозор с правого фланга сообщил о замеченном татарском разъезде, но он мелькнул и исчез, больше ни разу не появлялся.

Степь жила своей жизнью. Наш путь пересекали стайки куропаток, копыта лошадей постоянно подымали подрывающихся зайцев. Набирающие окрас лисы, замечали нас издали и заблаговременно улепетывали в разные стороны. Ребята шумели: Ух, как хочется дать шенкелей и с кистенем промчаться! Правда, дичи теперь ели 'от пуза', без свежего мяса дроф и сайгаков, коих здесь водилось бесчисленное множество, ни один ужин не проходил.

К переправе через Южный Буг, напротив крепости 'Соколец', вышли к вечеру третьего дня. С обычными телегами плелись бы раза в два медленней. Несмотря на сумерки, нас заметили, и над стеной возникло десятка три любопытных физиономий.

- Петро, - крикнул Иван одному из воинов, снял с головы шлем и поправил длинный чуб, заложив его за ухо, - Тащи из фургона пику с казацким знаменем, да поставь среди лагеря. На казаков мы совсем не похожи, а ядро сюда может запросто долететь.

Через пару минут, легкий речной ветерок шевелил малиновое полотнище, а от противоположного берега отчалила лодка с тремя казаками на борту.

* * *

- А десятник Мыкола прибежал и говорит: Пойдемте, увидите, пан атаман, нечистая сила сотню европейской латной конницы принесла. Думаю, а это что за напасть такая? Смотрю, точно, броня не блестящая и без крыльев, значит не ляхи, а гишпанцы или франки. Только какую матерь-ковиньку они здесь делают? Хорошо, хоть знамя наше вывесили, сразу полкамня с души свалилось. А вот когда ты, пан Иван, снял шлем, я тебя признал. Сколько лет прошло, а признал.

Приемный зал центральной башни Соколецкой крепости был просторным и светлым, несмотря на узкие оконные проемы. На стенах висели ковры и самое различное холодное оружие, а в красном углу, укрытая вышитым рушником, висела икона Спасителя. Во главе стола в синем жупане, расшитом серебром, сидел хозяин, один из серьезных военных авторитетов Запорожской Сечи, атаман Новобугского куреня Войска Низового, пан Максим Кривоус. Напротив нас с Иваном, разместились казначей куреня Павел Тараща и писарь Богдан Завадько. Дядька Богдана, кстати, знаю хорошо, он когда-то бывал у нас в Каширах.