Славия. Рождение державы.

И вот позавчера к вечеру, когда, наконец, добрались до Кашир и вошли в город, где на центральной улице собралась огромная толпа встречающих, душу переполнила радость ожидания, длиной в восемьсот четыре дня. А когда за аркой ворот увидел возвышающийся посреди утопающего в садах поместья, наш родовой дом, сердце сжалось в тисках, к горлу подкатил клубок, и с глаз потекли слезы. Я их не стеснялся, это были слезы радости и горести; радости от встреч и горести потерь. А так же сожаления, что ни в этом мире у Михайла, нет могилы отца родного, ни в той жизни у Женьки, такой могилы погибшего отца тоже не существовало.

Вдруг люди широко расступились, и вперед выступила высокая женщина, в черном, закрытом платье европейского покроя и шляпе с ниспадающей на лицо вуалью. Рядом стоял мальчик, лет пяти, который смотрел на меня широко открытыми, восторженными глазами. Одет он был в красные шаровары и черные сапожки, а так же, в шелковую белую рубашечку с жабо и синий, открытый жупанчик. И барашковая кучомка на голове. На поясе висел старый черкесский кинжал, попавший в семью еще от прапрадеда. На этом маленьком казачонке он выглядел, как настоящий меч.

'Юрка, братик!' - клубок от горла отступил, и душу всколыхнула теплая волна. Соскочив с Чайки, загремев шпорами ботфортов по мостовой, стремительно направился к ним.

- Михасик, - прошептала она, потом поправилась, - Михайло...

- Мамо Анна! - взял ее за руку и поцеловал запястье. Даже сквозь вуаль было видно, насколько бесконечно удивленными стали ее мокрые от слез глаза. Вдруг они закатились и она начала оседать, но я вовремя успел ее подхватить и поднять на руки. Шляпа с головы слетела, открыв красивое, но опухшее от слез и осунувшееся лицо, а свернутая кольцом коса, отцепилась от заколки и обвисла, чуть ли не касаясь мостовой.

Сколько горя претерпела эта несчастная женщина?! Горя, принесенного в дом родным человеком, и настигшего в пути других родных людей. Сколько силы нужно все это пережить?

- Не беспокойся братик, Юрий Якимович, - его глазенки сейчас в некоторой растерянности бегали с меня на маму, - Все будет хорошо. Пойдем домой.

Ступив шаг под арку ворот, краем глаза заметил Любку, и ее лебединую осанку. С какой гордостью она смотрела на ловкость и мужественное поведение своего жениха!

* * *

Первые три дня, конечно, прошли весело, в свадебном гудеже. Затем, пять дней вместе с Любкой и двумя десятками эскорта, объезжали все близлежащие села, где сагитировали сто двадцать молодых, не имеющих перспектив, казаков. Неженатым, если они хотят, чтобы их жены умели варить борщ, рекомендовал жениться немедленно. Также, в крестьянских селах отобрал три сотни молодых парней, коим дал слово, что при переселении на новые земли, каждому из них, а так же их женам, если такие будут, выдам 'вольную', освобождение от крепостной зависимости и пятьдесят талеров на обзаведение хозяйством. По тем временам для мужика сумма невероятная. Кроме того, старостам выдал по десять талеров для обеспечения каждых восьми человек телегой, лошадью и двумя мешками крупы.

- И смотрите мне, - грозился им, - Подсунете плохую телегу или старую, хворую клячу, вернусь, запрягу такого хитреца, и будет он тянуть воз до самого моря.

Не знаю, поверили мужики молодому князю или нет, но то, что старосты в исполнении моей угрозы не сомневаются, так это сто процентов. Забегая немного вперед, скажу, что девчонок-крестьянок, поверивших мне и пожелавших вольно пожить на вольной земле, набралось много-много больше, чем планировалось, но по договоренности с пани Анной, взял сколько было можно, ровно триста. То есть, из моих сел вместе со мной отправилось три сотни молодых крестьянских семей.

Родовую казну мы тоже разделили. В сокровищнице хранилось четыреста сорок тысяч талеров в различных монетах и ценных бумагах европейских торговых домов.

Часть из них - это приданое сестры. Но Татьяна резко охладела до излишне горделивого младшего Конецпольского, хотя могла сесть на него сверху и веревки вить. И сейчас шастает туда-сюда перед моими бойцами. Глаза срывает, конечно, всем, но перед кем именно выпендривается, начинаю догадываться.

- Отправляюсь с тобой! Любке без меня будет скучно, - безапелляционно заявила она.

- А как же твой жених?

- Какой жених? Тебя не было, поэтому, не было и официального сватовства.

- Ладно, совсем не против, замужества по любви. Но учти! Разрешу выйти замуж не раньше, чем через год.

- Это почему?! - взвинтилась она, - Через год я буду старой девой!

- Наоборот, ты еще слишком маленькая, тебе еще рано рожать.

- Что?! Рано?! Да в это время уже все рожают, некоторые даже второго ребенка! А Любка твоя вообще, на целый месяц меня моложе!

- Вы - не все. И Любка тоже сейчас рожать не будет. Я постараюсь с годик поберечь ее, не приставать в нужное время. Или, скорее, в ненужное. Если ты понимаешь, о чем я говорю, - все это время беседовал тихо, но сейчас уже накрученный, повысил голос, - Но, если не понимаешь, останешься здесь!

- Все-все, понимаю, согласна.

- А я твоего согласия не спрашиваю, ясно?!

- Ясно, ясно!