Славия. Рождение державы.

То, что будет именно так, не сомневался нисколько. Но, волновался, конечно. Все-таки, это наш первый бой. Нет, в боях мои ребята уже бывали. Даже оба вестовых казачка, если еще не воевали, то крови все равно не боятся. В казацких семьях, обычно, выдают боевой нож и ставят руку, начиная с шести лет, тренируют резать головы баранам.

Сейчас стоял на правом фланге, рядом с фургоном и искоса бросал взгляды на своих лыцарей. Да, волнение было и на их лицах, но страха не было, вели они себя в строю спокойно и уверенно. Лошадки вначале расслабились и все это время, склонив голову, разыскивали среди пожухлой травы зеленые побеги, сейчас же встрепенулись, подобрались, видно почувствовали напряжение всадников, готовивших к бою собственную душу.

Хорунжий, который вывел вперед свою кобылу и перед строем толкал речь, положенное перед боем знамя в руках не держал. Таким образом, он высказывал своему противнику, то есть нам, пренебрежение, а шляхта ржала, держась за животы. Впрочем, хоругвь-то Конецпольских. Очень может быть, что для исполнения сего гнилого дела, Его мосць мог знамя и не выдать.

Мы действительно, сравнительно с троекратным перевесом оппонентов, внешне выглядели смешно. Но я верил в своих людей и свое оружие, точно так же, как они верили в меня. И выступать перед строем и что-то говорить мне тоже не нужно, мы уже наговорились. Целый год готовились к этому дню, теперь насупил экзамен.

Казалось бы, пока они там смеются и базарят не по делу, их можно было бы накрыть, разбить и рассеять. Но с точки зрения рыцарского этикета, это будет неправильно, мою фамилию станут полоскать на каждом углу. Нет, мы уже сделали свой ход, очередь за оппонентами.

И вот, этот миг настал. Броневой клин ударил копытами и, сотрясая землю, нацелился пиками в середину нашего жиденького строя. Антон на полкорпуса выдвинулся вперед и стал ловить мой взгляд. Сегодня ударным кулаком будет командовать он. Я же, как правофланговый, пойду в тылу наступающей группы. Посмотрел на него, глубоко вдохнул, затем, резко выдохнул воздух и кивнул головой.

- Внимание! Товарищи лыцарский корпус! - заорал он во всю глотку, - Ряды сдвой! К бою!

Вторая шеренга вклинилась в первую и все развернули лошадей чуть правее. Все, кроме меня, вытащили из чехлов винтовки, щелкнули курками взвода и стали выбирать надвигающиеся цели. Никто не целился в средину, центр клина должен лечь под перекрестным огнем пулеметов.

- Пулеметы! По четыре магазина! Лыцари! Полный магазин! - продолжал командовать Антон и на несколько секунд замолчал. Дистанция до противника 250 метров, 200, 150! - Огонь!!

Залп грянул не стройно. Молодцы ребята, значит, не просто нажали на курок, а стреляли прицельно. Одновременно, словно швейные машинки в ателье, застрочили пулеметы. Где-то над нашими головами, набрав самую верхнюю точку взлета, душераздирающе завыли мины. Наши лошади к этому привычны, а вот ваши - нет. Это вам не крылья гусарские.

Для самого хладнокровного воина 17-го века, но неподготовленного к восприятию последствий применения моего оружия, сейчас на поле боя наступил сущий ад. Пули со стальными сердечниками прошивали кирасы и сметали гусар с седла. Передние лошади стали нырять головой вниз и на полном скаку опрокидываться на спину, всадники валились на землю и были затоптаны разогнавшимися задними. Сквозь звуки стрельбы над полем боя слышался грохот падающего железа и крики отчаяния, людей и лошадей.

Часть лошадей от минометного воя взбесились, стали метаться из стороны в сторону, не поддаваясь ни послушанию, ни управлению наездников. Даже татарочки моих вестовых дико ржали, припадали на передние ноги, затем, понесли в поле. При этом, лица Паши и Славки, которые во время построения бронированного клина противника пытались демонстрировать невозмутимость смертников, после нашей стрельбы выглядели ужасно удивленными и несли на себе печать страха.

За одну минуту прозвучала одна тысяча шестьсот пулеметно-винтовочных выстрелов. Весь фронт вражеского наступления был завален трупами и подранками, лошадей и людей.

Данко тоже не спал. Минометный удар был нанесен по всем трем башням. Наиболее удачным был огонь левофлангового миномета, его четвертая мина вызвала очень мощный взрыв, видно попала в бочонок с порохом. В результате, половину башни разметало по округе, а часть стены, примыкавшая к ней, обрушилась в ров.

Правофланговый тоже неплохо поработал. Где-то на десятом выстреле, жерло пушки, которая смотрела на подход к мосту, клюнуло вниз. И только зацепившись лафетом, который задрал хвост высоко в небо, она не слетела с башни.

Наиболее слабый расчет оказался на среднем миномете. Они швыряли мины и внутрь крепости, и под стену, но чаще всего в ров. В общем, совсем не туда, куда надо. Но швыряли очень быстро, мин выплюнули раза в два больше, чем прочие стволы. Благое дело, Данко перенес огонь всей батареи на центральную башню. Очень скоро надвратная пушка обрушилась вместе с воротами, а механизм подъема моста был разбит, даже натяжные цепи слетели.