Читаем Славное море. Первая волна полностью

И чтобы окончательно уговорить лесника,   подошла ближе, легонько взяла его за рукав белого парусиново­го костюма.  -

— Мы тебе не троих, а десять выделим. На этот раз задумался лесник.

— Ладно,.давайте ребят. Только самых старших,—-согласился он. —На свой риск беру. Может, что и вый­дет.

Утром у здания правления колхоза выстроились де­вять мальчиков.

У каждого за плечами был вещевой мешок с продук­тами и парой белья. У пяти человек — легкие топоры. Бадма держал поперечную пилу, Матвей и Чимит — ло­паты.

Взяли четыре чайника и по эмалированной кружке. ПОХОД

Тыра—река мелкая, но широкая и стремительная. Вода в ней теплее байкальской, но такая же чистая и светлая. Тыра становилась глубокой и бурливой только в конце мая, в период таяния снега в горах. Сейчас по­ловодье прошло, вода спала.

Тропа шла вдоль низкого берега. Иногда она укло­нялась далеко в сторону, иногда приходилось идти у самой воды.

Вблизи Байкала, по низкому берегу и на островах, росли такие густые заросли тальника, что пройти по ним можно было, лишь врубаясь топором или по готовым, давно кем-то проложенным тропам.

Дальше от Байкала низкий берег выравнивался, под­нимался выше. Здесь среди тальников острыми верши­нами пробивались ели и лиственницы.

Еще дальше берег становился суше, веселее. На пес­ке и гальке лежал большой слой чернозема. Здесь росли старые лиственницы, белоствольные березы, краснели стволы высоких сосен.

Там, где плотными рощами зеленели тальники, юти­лась птичья мелкота. Пели птицы здесь дольше и азарт­нее, потому что сюда позднее приходило утро.

У тальников цепочка ребят сильно растянулась. Чи­мит, шедший с лесником впереди, остановился и стал пропускать ребят мимо себя.

— Эй, Тарас, что задумался? — крикнул он похоже­му на Бадму толстяку, но с курчавыми золотистыми во­лосами. На плечах у того висела на ленте войлочная бу­рятская шляпа.

— Чего стоишь? Птиц, что ли, заслушался?

— Ага,— обрадовался Тарас.

Чимит не вернулся к леснику, а пошел последним. Боялся, что кто-нибудь отстанет и тогда придется тра­тить время на поиски.

У берега реки тайга стала гуще. С дерева на дерево перелетали кедровки. Где-то в стороне настойчиво тара­банил по дереву лесной лекарь — дятел.

На самую маковку островерхой ели уселась кукуш­ка. Она усердно кланялась в сторону высокой горы. Но голос ее внизу был еле слышен.

— Ишь как гостей встречает, — сказал Матвей. — Кланяется нам. Дескать, милости просим.

— Так и должно быть, — отозвался лесник.—Чело­веку все должно поклоняться. Он хозяин на земле.

Впереди к реке вплотную подступила высокая гора.

За поворотом гора оказалась изрезанной выступами, террасами, глубокими щелями. В этих каменных щелях жили тысячи стрижей.

Ребята остановились. Столько птиц еще никому из них не удавалось видеть. Они тучей носились над рекой.

— Ой, ой, вороны! Гнезда   разоряют! — с тревогой крикнул Матвей.

Черные сибирские вороны действительно липли к ска­лам, разыскивая гнезда, чтобы их разграбить.

— Эх, р-ружья нет, — сказал Матвей.

— Это Ни к чему, — заметил лесник. — Всех воронов в тайге не перебьешь. Да и стрелять здесь неловко. Вы­стрелишь по одному ворону, а убьешь десяток стрижей. А гнезда в таких щелях так запрятаны, что вороне до них не добраться. Да и птицы, когда их много, умеют постоять за себя. Посмотрите-ка!..

Он показал рукой на край скалы.

Ребята одобрительно загудели. Там катался огром­ный птичий клубок. Он спускался ниже и ниже, одно­временно все отдаляясь от скалы. Наконец клубок рас­пался, и из него шарахнулась в сторону ворона.

Птицы с криком яростно нападали на ворону, не да­вая ей подняться.

Наконец ворона, видно, поняла, что путь вверх для нее окончательно закрыт. Она сложила крылья и кам­нем полетела вниз. Преследовавшие ее птицы, не ожи­давшие такого маневра, отстали.

Над водой ворона широко раскинула крылья и поле­тела, почти касаясь воды. Рот ее был широко открыт. Она пролетела недалеко от путников и юркнула в лес­ную чащу.

Ребята зашумели:

— Вот так наелась!

— Отлетала по этой дорожке!

— Вот видите, какая польза всем вместе жить, — сказал Артем Сазонович.—Ласточки совсем маленькие пичужки, а когда они вместе, любого врага осилят. Дружба да лад в жизни — великое дело.

Птицы снова подняли пронзительный крик. Мимо ска­лы быстро летел серый ястреб. Но он не решился при­близиться к птичьим гнездам. Летел осторожно, с огляд­кой.

— Поодаль, с опаской пробирается, — качнул голо­вой Артем Сазонович. - Видно, когда-нибудь проучили и его, вот теперь и сам сторонится.

Он проследил за полетом ястреба и добавил:

— В тальники подался. Там мелкие птицы порознь живут.


ЧУДЕСНЫЙ ОСТРОВ


Солнце поднялось высоко. Тянуло к воде. Самые высокие деревья почти не давали тени. Ребята совсем притомились.

Шедший впереди Бадма повернулся и поднял руку. Все остановились и озадаченно посмотрели на Бадму.

— Братцы, а мы ведь сегодня ни разу не искупа­лись. Надо сделать привал. — И он решительно начал снимать рубашку.

— Не советую, — спокойно заметил Артем Сазоно­вич.

— Почему? — удивился Бадма. — Ведь тут и дно хо­рошее.

— Вода холодная.

Перейти на страницу:

Похожие книги

О, юность моя!
О, юность моя!

Поэт Илья Сельвинский впервые выступает с крупным автобиографическим произведением. «О, юность моя!» — роман во многом автобиографический, речь в нем идет о событиях, относящихся к первым годам советской власти на юге России.Центральный герой романа — человек со сложным душевным миром, еще не вполне четко представляющий себе свое будущее и будущее своей страны. Его характер только еще складывается, формируется, причем в обстановке далеко не легкой и не простой. Но он — не один. Его окружает молодежь тех лет — молодежь маленького южного городка, бурлящего противоречиями, характерными для тех исторически сложных дней.Роман И. Сельвинского эмоционален, написан рукой настоящего художника, язык его поэтичен и ярок.

Илья Львович Сельвинский

Проза / Историческая проза / Советская классическая проза
Утренний свет
Утренний свет

В книгу Надежды Чертовой входят три повести о женщинах, написанные ею в разные годы: «Третья Клавдия», «Утренний свет», «Саргассово море».Действие повести «Третья Клавдия» происходит в годы Отечественной войны. Хроменькая телеграфистка Клавдия совсем не хочет, чтобы ее жалели, а судьбу ее считали «горькой». Она любит, хочет быть любимой, хочет бороться с врагом вместе с человеком, которого любит. И она уходит в партизаны.Героиня повести «Утренний свет» Вера потеряла на войне сына. Маленькая дочка, связанные с ней заботы помогают Вере обрести душевное равновесие, восстановить жизненные силы.Трагична судьба работницы Катерины Лавровой, чью душу пытались уловить в свои сети «утешители» из баптистской общины. Борьбе за Катерину, за ее возвращение к жизни посвящена повесть «Саргассово море».

Надежда Васильевна Чертова

Проза / Советская классическая проза