След механической обезьяны

Арина Игнатьевна с деланым безразличием посмотрела на фон Шпинне. Этот взгляд должен был означать, что она ничего не желает знать, тем более от начальника сыскной.

– То, что я повинна в смерти какой-то Лобанской, это полная чушь…

– Ну вы же приезжали десять лет назад в дом Афанасьева!

– И что с того?

– После вашего приезда Лобанская умерла.

– Ошибаетесь, господин сыщик, я приезжала уже после того, как ее, этой Лобанской, не стало.

– Да, это так, – кивнул Фома Фомич, – вы действительно, скорее всего, не виноваты в смерти Лобанской. Может быть, вы хотели ее убить, но вас кто-то опередил. Однако ваш покойный супруг Савва Афиногенович подозревал вас, почему?

– Ну, это мы уже никогда не узнаем. И я еще раз заявляю, я никого не убивала и никого не подстрекала к убийствам.

– Да-да-да! – скороговоркой сказал фон Шпинне, – мы, собственно, затем и приехали, чтобы наконец поставить точку в том, кто преступник и что произошло в вашем странном доме. Поэтому у меня к вам будет просьба, соберите, будьте так добры, здесь, в гостиной, всех ваших домочадцев…

– Николая нет, он у вас в казематах, – бросила Протасова.

– Мы привезли его с собой, – сказал полковник и велел Кочкину привести старшего сына Арины Игнатьевны.

– Ну что, все собрались? – спросил Фома Фомич и окинул взглядом присутствующих: Арину Игнатьевну, сыновей, дочерей, приживалок, невестку и закованного в кандалы Николая, на которого все смотрели с сочувствием – супруга Катерина так и вовсе плакала и не сводила глаз с ручных кандалов.

– Как я уже говорил, мне известно то, что вы безуспешно пытались выяснить в течение многих лет…

– И что же я пыталась выяснить? – лениво спросила вдова.

– Была ли отравленная Лобанская любовницей вашего мужа. Спешу сообщить – не была! Она всего лишь предоставляла квартиру для встреч Саввы Афиногеновича с другой женщиной. А вино он привозил ей как благодарность.

– Это неправда! – взревела вдова и, отшвыривая в сторону кандалы, ударила кулаками по крышке стола. Ни Фома Фомич, ни Кочкин не ожидали от Протасовой такой внезапной ярости и потому вздрогнули.

– Это правда! – Тут же взял себя в руки начальник сыскной. – Скажу вам больше, с этой женщиной ваш муж встречался до самой своей смерти…

– Он не мог ни с кем встречаться, мне был известен каждый его шаг, если бы у него кто-то появился, то…

– Я знаю, вы бы и ее убили, как когда-то убили Боровикову. – Фома Фомич заметил, как после этих слов вдова вздрогнула и с ужасом посмотрела на полковника. – Ну да, дело это давнее, сейчас что-либо доказать невозможно. И вот поэтому Савва Афиногенович знал, на что вы способны, и подозревал вас. Поэтому пошел на чудовищную хитрость. Он спрятал свою любовницу, а также ребенка, которого она ему родила, в таком невероятном месте, что даже сыскной полиции пришлось изрядно попотеть, чтобы отыскать их.

Протасова сидела молча, время от времени бросая в сторону фон Шпинне яростные взгляды. Однако за ними прятались ее заинтересованность и желание понять, правду говорит полковник или врет. Но она не одна ждала слов фон Шпинне, взгляды всех собравшихся были устремлены на него.

– И где же вы их нашли? – спросила Арина Игнатьевна после довольно продолжительного молчания. Голова вдовы чуть подрагивала, сказывалось нервное напряжение.

– Не так скоро, госпожа Протасова, не так скоро! – сказал, улыбаясь, Фома Фомич. – А то вы мне поломаете всю драматургию создавшегося положения. Прежде я вам расскажу, кто убил вашего мужа Савву Афиногеновича.

– Вам это известно?

– Да! – будничным голосом проговорил начальник сыскной. – Николай – отцеубийца, тяжкий грех, кстати, а вот почему он это сделал и кто ему в этом помогал, я надеюсь, он нам сейчас и поведает.

Все собравшиеся перевели взгляды с полковника на Николая. Тот сидел, уронив голову, и молчал, только плечи подрагивали, а потом собравшиеся поняли, что он плачет, сначала едва слышно, как вдруг завыл в голос. Поднял голову, и все увидели небритое, искаженное гримасой лицо и потоки слез, он даже не пытался их вытирать и без стеснения рыдал.

– Да, это сделал я, – кивнул он отчаянно, – это сделал я!

– Но почему? – хрипло почти выкрикнула Арина Игнатьевна.