След Первого Енота

– Храбрые слова для такого молодого зверя. – Скорость речи у него вдруг сделалась нормальной. Вся эта медлительность была лишь маской, которая свалилась, стоило ему разозлиться. – Мне нужны доказательства. Откуда я знаю, что тебе по силам сделать то, о чем ты говоришь?

– Я рассказал тебе, что говорил Крысиный Король, – ответил Кит.

– Слова не доказательство, – возразила черепаха. – Слова дешевы как пыль и столь же бесплодны. Любой пользуется словами, чтобы говорить, что хочет. Но дела, Кит, дела – штука редкая. И дела не лгут. Сделанное дело – противовес лжи. Оставь слова мышам. Мир создан делами. – Босс откашлялся. – Предлагаю новое пари. Если выиграешь, уйдешь свободно вместе с друзьями. Проиграешь – я убью вас всех.

– Но мы и так можем их всех убить, босс, – возразил Шин. – Без всяких пари!

– Заткни пасть! – рявкнула на него черепаха. – Я не с тобой разговариваю. Что скажешь, Кит?

– А что за пари? Я не могу согласиться, пока не знаю, в чем оно заключается.

– Все просто, – ответила черепаха. – Ты спускаешься в коллектор и до рассвета приносишь мне оттуда Кость Согласия. Сумеешь – я отпущу своих друзей. Не сумеешь, ну… школа открыта.

Дикобраз постучал иглой Киту по носу и злорадно ухмыльнулся.

Черепаха ждала Китова ответа. Все ждали.

– А там правда чудовище водится? – спросил Кит.

– Разумеется, нет, – рассмеялась черепаха. – Это всего лишь Гейл.

Кит с облегчением выдохнул.

– Хотя Гейл таки аллигатор, – добавил босс. – Самый большой аллигатор, когда-либо обитавший в коллекторе под Рассеченным Небом.

– Аллигатор? – поперхнулся Кит.

– И презлющий, – заверила черепаха. – Лучше ступай, Кит… оглянуться не успеешь, как петух пропоет отбой.

Глава двадцатая Зубастое чудище

Братья Чернохвосты вели Кита ко входу в коллектор возле рельс, всю дорогу насмехаясь над ним.

– Ты когда-нибудь аллигатора-то видел, мой юный друг? – спрашивал Шин.

– Зубы острее солнечного света, – поддакивал Флинн. – А укус так стремителен, что тебе голову отхватит, а лапы дальше пойдут.

– Не пугай парня, братец, – с издевкой говорил Шин. – Аллигаторы чуют страх. Ты же не боишься гигантских зубов, что таятся под жижей в трубах, а, Кит? Ты же не боишься громадных челюстей и ужасных клыков, правда, ты, идиот кроторылый?

Шин с братцем смеялись и смеялись.

– Заткнулись бы вы оба, а? – проворчал Кит, не сбавляя шага.

Лиловая ночь уже начинала наливаться красным, и Кит понимал, что утро не за горами. Он отнюдь не рвался спускаться в гибельное подземелье, но, по крайней мере, это избавит его от двух енотов-сквернословов.

– Глянь-ка, а Кит-то боится, – снова завел Флинн. – Ой, мамочки. Ну, теперь его точно съедят.

– Так ему и надо за то, что он с нами сделал, – подхватил Шин. – А мы-то просто пытались по-дружески сыграть с ним в азартную игру.

– Как говаривала наша маменька, – добавил Флинн, – в игре на везенье теряешь терпенье, а в игре на удачу…

– …и штаны в придачу! – закончил стишок Шин.

Кит изо всех сил старался не обращать внимания на болтовню братьев остаток пути к решетке коллектора. Это была ничем не примечательная дыра в земле. Куски мусора и листья забили отверстия решетки, и Киту пришлось разгребать гнилую кучу лапами, а братья Чернохвосты стояли и смотрели.

Расчистив просвет, достаточный, чтобы просочиться внутрь, Кит снял кепочку и положил ее возле дыры. А то еще потеряется внизу.

– Если не выберусь, не могли бы вы передать ее Эйни? – спросил он.

Шин Чернохвост навис над ним:

– Мы продадим твою кепку птицам на украшение для гнезда.

– Ну и сволочи вы, парни, – отозвался Кит и стал спускаться в дыру.

– Скажи Гейл, чтобы голову твою сберегла, – прорычал Флинн. – Нам бы хотелось повесить ее у себя на стене!

– Она бы отлично смотрелась у нас на стене, – поддакнул Шин.

– Я ж только что сказал, что нам бы хотелось повесить ее к себе на стену, – надулся Флинн. – Чего повторяешь?

Пока братцы препирались, Кит полностью пролез в дыру и, отпустив лапы, полетел вниз в сумрачные воды навстречу таившимся под их поверхностью опасностям.

* * *

В коллекторе оказалось прохладно и темно, а ласковый лунный свет остался далеко-далеко вверху. Кит втянул носом затхлый воздух. Тот пах дождевой водой, мочой, старым латуком, сваренным вместе с заношенными носками, и гниющими стоками миллионов душ, обитающих наверху. От таких ароматов иного бы наизнанку вывернуло, но для енота, обожавшего мусорную запеканку, запах неприятным не был.

Однако шерсть у Кита встала дыбом от страха. Поди пойми в этом вонючем тумане, не вынюхивает ли тебя гигантская рептилия.

Он вброд добрался до края медленно текущей воды и выбрался на каменную бровку. Пересечения труб над головой образовали целую паутину. Они несли воду из людских домов. Люди понятия не имели, что глубоко у них под ногами маленький енот в лоскутной курточке держит в своих крошечных черных лапках судьбу всех диких обитателей города.