След Сокола. Книга третья. Том первый. Новый град великий

– Выплачивать двумя частями. Половину сразу, вторую половину, когда городской вал построим. Но и это не все. У меня получилось убедить Здравеня с Ворошилой, чтобы варяги возили своим рабам еду прямо на работы. Это вместо того, чтобы возить в город. Горожан мы прокормим, а они пусть рабов кормят. Все равно ведь возят…

Годослав заключил такую выгодную сделку, что рассчитывал на более бурную радость Бравлина. Но князь откровенной радости не показал. И даже похвалу высказал достаточно относительную, которую кто-то, может быть, и за похвалу не принял бы.

– Ну что ж, я примерно на это и рассчитывал. Только относительно кормления рабов хотел отдельно поговорить со Здравенем. А ты меня опередил. Из тебя получается отличный посадник. Ты умеешь о городе заботиться. А я пока позаботился о пленниках. Старики говорят, сегодня в ночь морозы ударят. У меня есть такой дворовой человек, Богушем его зовут, всегда точно погоду предсказывает. Ни один волхв с ним не сравнится. Так вот, старик Богуш сказал, что сегодня в ночь мороз будет сильный, велел все печи в доме протопить. Я приказал перевести в теплые сени[130] конунга Эйстейна. От замерзшего в смерть нам от него толку не будет. Он сначала в холодных сенях лежал связанный.

– Да, нам его лучше живым иметь. Сколько ты думаешь с него взять за свободу?

– Никак не меньше пятисот золотых императоров[131]. Готфрид Скъелдунг брал с него восемьсот, но тогда Эйстейн был, как говорится, «на плаву», он имел несколько лодок, которые регулярно отправлял в набеги на фризские берега[132]. Сейчас, как я узнал, допросив нескольких пленников из мелких конунгов, Оборотень больше плавает у суомским берегам[133]. Там народ бедный, взять с них можно мало, но теперь наш конунг желает захватывать земли. И платит большие деньги своей армии, которую набирает в разных странах. Среди его пехотинцев половина – норвеги или, как вы их зовете, урмане…

– Русалко! – крикнул князь-посадник Гостомысл.

Сотник стрельцов, дожидающийся своего князя за дверьми, вошел на зов сразу.

– Давай сюда…

Сотник протянул Гостомыслу буковую дощечку, завернутую в рушник. Тот сразу передал ее князю Бравлину Второму.

– Что это? – спросил Бравлин, рассматривая вышитый на рушнике орнамент.

– Еще четыреста золотых имперок в княжескую казну, которые обязан выплатить конунг Эйстейн Оборотень. Это штраф за нарушение договора. Договор скреплен печатью. Я видел на его руке серебряный перстень с этой печатью. Со стороны словен договор, по приказанию батюшки, подписывал мой старший брат Володислав, который тогда был наследником княжеского стола. Позже Володислав погиб в бою с другими свеями. Но бил он их знатно и под своим городом, и на дальних подступах. Но наш экземпляр договора сгорел во время пожара вместе с другими документами. Этот нам во временное пользование выделил князь Здравень. Согласно договору, конунг, в случае нападения на наши земли, обязан выплатить штраф в четыреста золотых имперок. Если бы мы напали на него, то обязаны были тоже выплатить такой же штраф.

– Эйстейн хитер. Он будет говорить, что шел через наши земли дальше, скажем, для войны с хозарами, и не собирался на нас нападать, – вслух подумал Бравлин. – Он просто не успел выслать к нам гонца с разрешением на проход. Или даже скажет, что выслал этого гонца, но тот просто сгинул в дороге.

– У нас достаточно пленных, которые на допросе покажут другое. И придется конунгу раскошелиться. Пусть какие-то владения продает. Это его боль, не наша. У него, насколько я знаю, четыре замка в собственности. Пусть продает… В его землях Свеаланды[134] любые владения купят с удовольствием. Эти замки находятся в непосредственной близости от земель Ингьяльда Коварного, и могут служить местом для подготовки нападения. И вообще, наше ли дело думать, где конунгу брать деньги?

– С этим я соглашусь. А не захочет платить, отправим его в лес работать. Любой конунг сразу поймет, что рубить и тягать из леса стволы – несравненно более тяжелое занятие, чем мечом махать или копье держать. Даже такое длинное, как у свеев… Я оставлю дощечку у себя, если ты не возражаешь? Нужно будет для подтверждения своих претензий показать ее конунгу. Чтобы не отказывался. Кто жив из свидетелей подписания договора?

– Князь Здравень…

– Хотя я не уверен в свейской честности, я все же надеюсь, что нам не придется приглашать к себе такого пожилого свидетеля. Здравеню тяжело даются такие переезды. Не спрашивал его, как он себя чувствовал после того момента, когда по приезду нас встретил?

– У меня тогда еще не было такой уж явственной причины, чтобы намекать Здравеню на его преклонный возраст, – с легкой улыбкой ответил Князь-посадник. – Наверное, все равно следовало бы, чтобы остудить его пыл. Но когда он начал откровенно натравливать меня на тебя, княже, я просто вежливо тебя похвалил, и этого хватило, чтобы Здравень прекратил попытки.

– Ты по-прежнему считаешь, что Здравень метит на мое место?