След Сокола. Книга третья. Том первый. Новый град великий

Небольшой конный отряд приближался стремительно. Впереди по-прежнему скакал Ветер, опередивший других коней больше, чем на два корпуса. Князь Войномир уже и Волынца узнал в лицо. Молодой сотник первым и оказался перед князьями. Осадил Ветра с большой лихостью, да так, что брызги грязи полетели с копыт, и попали на усы князя-воеводы. Дражко очень о своих усах заботился, и тут же грязь стряхнул. Но лица и бороды других воев – и русов, и бодричей, что подскакали общей группой, были сильно грязью забрызганы. Копыта Ветра производили много брызг. А Волынец уже из седла выпрыгнул, и перед Войномиром остановился, не снимая шлем, как снимают шапку, только голову на крепкой и упрямой, как у Ветра, шее наклонив.

– Здравствуй будь, княже. Твой полк под командованием воеводы Славера уже больше суток стоит под Штржелово. Тебя дожидаемся. Воевода меня навстречу послал.

– А скажи-ка мне, сотник, – обратился к Волынцу князь-воевода, – не встречались ли тебе вои, которые на щите убитую женщину несли.

Волынец внимательно посмотрел на Войномира, словно спрашивая глазами, отвечать ему незнакомцу или нет. Войномир кивнул:

– Говори. Это князь-воевода княжества бодричей Дражко, родственник князя Годослава, следовательно, в какой-то степени, и мой родственник.

Волынец склонил голову и перед князем-воеводой.

– Эти вои вошли в Штржелово перед тем, как воевода меня отправил. Их поджидали пять драккаров. Мы уезжали, они как раз коней на драккары грузили. Рассмотреть их я возможности не имел. Причал не близко. Но издали видел, с дороги.

– А что за люди? Не знаешь?

– Я не разговаривал с ними, княже. Но слышал, как в Штржелово люди говорили, что это руяне. Но грузились они не на паром…

– А не было у них лодьи с прямым парусом, на котором Свентовит нарисован? И сама лодья с красными бортами.

– Я же говорю, княже, что их драккары ждали. На драккары они грузились, а не на лодьи.

– А могла Ведана на драккаре приплыть? – Войномир спросил Дражко.

– Этого я знать не могу, потому что с Веданой не знаком. Спроси своего сотника. Он с местными людьми разговаривал… Ведана – глава викингов и кормчий. Женщина-воительница.

– Я даже не слышал про нее раньше… – признался Волынец. – Хотя про многих местных викингов слышал даже в наших землях. Мой сосед в Русе – купец, «рыбьим зубом»[69] торгует. Возит его саксам и франкам. Когда посуху, когда морем… Однажды морем отправился. Его лодью руяне ограбили. Какой-то сотник Оскол. Но милостиво поступил. Только напал, несколько человек варяжской стражи убил, груз забрал, а остальных вместе с лодьей отпустил.

– Оскол – известный человек, – отметил князь-воевода Дражко. – Он и на суше хорошо воюет. Я его отлично знаю. Дерзкий! Никого не боится! Сам король Дании требовал принести ему голову Оскола в мешке, наполненном кровью сотника. Это за то, что Оскол осмелился в Данию войти, и их селения пожечь, когда даны жгли наши. Но, слава Свентовиту, даны до сотника не добрались. Как встретитесь, передай ему привет от своего соседа, сотник. А встретитесь вы обязательно, я думаю…

Глава девятая

Мост через Волхов начал скрипеть и стонать, казалось, еще задолго до рассвета. Ночью, когда подморозило, привратная стража слышала, как мост трещал, словно готов был лопнуть. Ремонтировали мост «сырым» лесом, который на морозе всегда пытается своей внутренней влагой разорвать бревна. Такой срочный ремонт понадобился из-за вече, что по-традиции, издавна, проводили именно на мосту. Свое вече проводили в Пскове, и там, в подражание Славену, местом проведения выбрали мост через реку Великую. Но псковское вече ничего серьезного не решало. Оно только, якобы, утверждало наместников или посадников, которых направлял к ним Славен. И не было случая, чтобы кандидатура Славена была отвергнута. Псковичи опасались, что словенцы могут обидеться, и отказать им в помощи, которая требовалась постоянно, практически, из года в год. Псковская земля вытянутой полосой прикрывала словенские земли с закатной стороны, и часто подвергалась нападению соседей. Выручали псковичей постоянно лишь словене и кривичи из Полоцка, которые были псковским кривичам ближайшими родственниками, и когда-то сам Псков заложили почти одновременно с Полоцком или даже раньше.