След Сокола. Книга третья. Том первый. Новый град великий

– Я спрашивал пленников, – объяснил Военег. – Они все не знают. Знают только то, что их группа должна сделать. Остальное только предполагают. Предполагают, что еще одна группа двинется по реке, чтобы перехватить возможных гонцов из Ладоги, а две по лесной дороге, одна за другой. Одна – разведка пути, другая – гонцов караулит. «Наша» группа должна была первой по реке пройти, разведать удобство и вообще возможность пути. Чуть позже должна выступить первая группа на лесную дорогу. Там напрямик зимой можно до Ошкуя быстрее проехать. Это уже после Ошкуя дорога петлять начнет. Думаю, войско, скорее, до Ошкуя лесом двинет. Они течения Волхова боятся. В их тяжелых доспехах угодить в полынью – по дну бегом к Одину[75] отправиться. А как дальше – не знаю. Как конунг решит. Но все данные о пути у них – от торговых людей. Значит, пока никакие обозы не пропускать.

Бравлин прошелся от стены до стены, заложив руки за спину, хмурился, сердился. Гостомысл, как стоял у окна, так пока и остался стоять, ожидая решения князя, как ожидал когда-то решения своего отца, который любил всегда сам командовать. А если получал советы со стороны, часто делал все равно по-своему, даже если совет бы верным. Такой характер…

– Разведку свеев надо встретить… – решил Бравлин.

– Русалко! – крикнул князь-посадник, и загадочно, в то же время слегка коварно, улыбнулся. Он уже понимал, как надо встречать разведку врага.

Сотник стрельцов стоял, видимо, неподалеку от двери, и пришел сразу…

Глава десятая

Сотня стрельцов по вызову Русалко быстро собралась на тесной улице перед домом князя Бравлина, и разделилась на две полусотни. Князь-посадник Гостомысл в окно наблюдал, как вышел к сотне сам Русалко, как кого-то назначил старшим одной части, и дал этому старшему конкретное подробное задание. Полусотня сразу же поскакала, заставляя людей в домах выглядывать в окна, а прохожих прижиматься к стене. Все же улицы в Людином конце были слишком узкие и кривые для быстрого передвижения конных войск. На это уже указывал князь Бравлин. В Новом городе это необходимо было исправить, заранее предусмотрев возможности для переброски сил с одного конца города в другой. А то случится, что попадутся сейчас по дороги широкие сани, и разъехаться будет проблематично. Полусотне придется выстраиваться в колонну по одному всаднику. А это потеря времени. Время и сейчас очень важно сохранить, но бывают ситуации, когда его терять вообще равносильно гибели.

– Может, выставить на каждую дорогу еще по сотне конников? – предложил князь Бравлин. – Мои конники со свеями всегда хорошо себя показывали. Даже тогда, когда свеев было значительно больше[76]. А дороги зимой всегда узкие. Перекрыть можно. Хотя бы время оттянут, не пропустят сразу. А мы подготовиться сумеем.

– Я думаю, что твоим, княже, конникам еще представится возможность себя показать. Уничтожение разведки конунга-оборотня не остановит. Он считает себя очень страшным зверем, и даже на торжественных приемах в своем замке накрывает лицо волчьей шкурой с головой. Так про него говорят. Еще он умеет выть по-волчьи так, что волки принимают его за своего, и собираются вокруг его стана. Он – серьезный противник шведского короля в борьбе за власть.

Бравлин усмехнулся. Оборотня он не испугался.

– Я слегка знаком с Эйстейном. И даже брал его в плен вместе со всем его окружением, когда совершал поход на Швецию вместе с Готфридом Датским. Эйстейн провел два с половиной месяца при дворе Готфрида, пока за него не прислали выкуп.

– Чем он занимался в плену? Сидел в подвале замка Готфрида?

– Нет. Скъелдунг выделил в его распоряжение двухэтажный дом с большим двором. Конунг Эйстейн целыми днями качался во дворе на детских качелях. Это было его любимым времяпровождением. Он презирает все и всех, и ведет себя надменно даже тогда, когда слаб, и окружен сильными противниками. И говорит, что всегда может обернуться волком, и убежать. Для этого ему требуется только одно условие – полнолуние. Я этому не верю. Может быть, он и не знает страха, но тогда он – точно не волк. Волк всегда чувствует опасность, и избегает ее. А конунг Оборотень обычно идет навстречу опасности.

– Пора уже укоротить его такое стремление. Хотя бы на голову… – заметил князь-посадник. – Если мне представится такая возможность, я постараюсь это сделать сам.

– Оборотень очень изворотлив. Однажды в сече он сошелся лицом к лицу с моим воеводой Веславом, который не имел себе равных ни в копейном бою, ни в мечном, но оба раза очень ловко улизнул, воспользовавшись тем, что между ними вклинились пехотинцы. Но лучше его взять в плен, и, пока не доставят выкуп, заставить его лес в лесу валить.