След Сокола. Книга третья. Том второй. Новый курс – на Руян

Князь-воевода Дражко попрощался с князем Войномиром в коридоре дворцового крыла. Мужчины не любят долгих проводов, и при расставании обходятся одним рукопожатием, и парой слов с пожеланием удачи. Так два князя и расстались, пожелав один другому удачи в предстоящем походе. Князь-воевода выпил на дорогу очередной жбан меда, чтобы не мерзнуть на ветру, встряхнул усами, и направился к выходу. Возле крыльца дворовый человек уже держал под уздцы его коня, а рядом выстроилась сотня сопровождения – та самая, что сопровождала до Коренице двух князей. Теперь должна была сопровождать только одного. Дражко ударил коня пятками, и тот резво взял с места, но уже на ближайшем углу пришлось повод натянуть. Там к сотне князя-воеводы присоединилась сотня дружинников боярина Пламена. Сам боярин был здесь же, и дожидался Дражко. Так, конь-о-конь[51], они и доехали до городских ворот, ненадолго задерживаясь только около рогаток, перегораживающих улицу, но вся стража узнавала Дражко по единственным и неповторимым усам, и пропускала его без расспросов. Но в этот раз Кореницу князь с боярином покидали не через те ворота, через которые князья в столицу острова въезжали. Князь-воевода, как человек, на плечах которого лежит забота о безопасности всего княжества, и здесь придержал коня, чтобы присмотреться к привратным укреплениям. И нашел их, видимо, надежными, иначе обязательно что-то высказал бы сотнику привратной стражи.

Миновав захаб, а потом и барбикан[52], резко, но не гоня коней во всю прыть, двинулись по подмерзшей и жесткой дороге. До начала весны оставалось немного. Зима в этом году была необычайно теплой, но это вовсе не говорило, что и весна будет теплее обычной весны. Казалось, чем ближе весна, тем больше серчала уходящая зима, и грозилась заморозками. Но такая дорога для езды была удобнее раскисшей и скользко-грязной. И дорогу ни князь-воевода, ни боярин не ругали. Утренняя темнота, особенно густая перед рассветом, когда уже не видно звезд и луну на небе, не располагала к разговорам, и потому скакали молча.

Князь-воевода Дражко не опасался боярина Пламена. Он знал его давно, да и волхв Ставр многажды готовил, что Пламену следует верить. А Ставр никогда на памяти Дражко в людях не ошибался. И своим прямодушием Пламен был симпатичен князю-воеводе. Наверное, боярину следовало доверять. При этом сам Дражко хорошо понимал, что честные и прямодушные люди легко становятся управляемыми игрушками в руках людей хитрых. А именно так Дражко со всех сторон и характеризовали верховного волхва храма Свентовита в Арконе Вандала. Князь-воевода дважды или трижды до этого встречался с самим Вандалом, но так и не сумел составить о нем определенного мнения, потому что ни разу не удалось поговорить с ним один на один. А с боярами из боярского совета Вандал вел себя, как хозяин со слугами, не упуская случая сказать что-то недоброе, и подчеркнуть разницу между ними и собой. Да, выглядел Вандал суровым и властным, авторитетным и даже авторитарным человеком, но это был еще не повод, чтобы считать его врагом. Авторитарные люди тоже часто знают свое место, и волхв должен понимать разницу между собой и князем. Хотя бы разницу происхождения. Дражко допускал, что кто-то специально распускает слухи, на которых и держится слава Вандала, как человека алчного, хищного, мечтающего о полноте власти над островом. Тем не менее, когда у Годослава наступали самые тяжелые времена, именно Вандал несколько раз присылал и свои полки, и деньги, в которых Годослав постоянно нуждался. Отношения князя и Вандала несколько испортились, когда Годослав вынужден был принять христианство. Но и верховный волхв храма Свентовита должен был понимать, что это была вынужденная мера, спасшая тогда княжество от разорительного и даже уничтожающего похода франков против бодричей. Тогда шла война с королем Дании Готфридом. И выдержать одновременно вторую войну, да еще с покорителем почти всей Европы, княжество было не в состоянии. Принятие христианства – это была жертва Годослава ради своих людей. Он – принял христианство. Внешне это выглядело добровольным принятием. Но его подданные остались при этом в вере своих отцов. А если бы Годослав не сумел договориться с королем франков Карлом Каролингом, то и весь народ вынуждено, силой, обратили бы в христианство, как делали это с соседними саксами. Правда, саксы, как люди практичные, изображали смирение и покорность, соглашались ходит на службы в католические храмы, которые во множестве понастроили в их землях. Но после этих посещений храмов отправлялись в свои священные рощи, и там проводили языческие службы своим старым богам. Так саксы избегали гонений, и сохраняли своих богов…