След торпеды

«…Отец, ты говорил, что речка, в том числе и наша Зорянка, живет родниковой водою. Так и я живу морем. Я дышу им, я когда смотрю на сине-зеленые волны, то будто вижу твой корабль, твою каюту, справа от трапа, мне даже чудится твой голос. А вот капитан «Кита» не верит, что это так. На днях он до слез обидел меня. Посуди сам: мы долго рыбачили, набили трюмы окунем да треской и взяли курс на базу. В море погода была свежей. Я, заступив ночью на вахту, глядел в оба. Ночью Оля приняла радиограмму из порта, из которой узнала, что к вечеру ожидается шторм, предлагалось всем рыболовецким судам укрыться в фиорде. Я прикинул на карте курс. И что же? Если пройти мимо скал, то в шторм не попадем. Решил об этом доложить капитану. Пошел к нему в каюту, а он спит как убитый. Окликнул — не шевелится. Вернулся я на мостик, а механик и говорит: «Топливо на исходе, надо сокращать путь». Что мне оставалось делать? Ну я и повел судно напрямик. На выходе из узкости ветер отнес судно влево. Я весь похолодел — перед моими глазами из-под воды выросла каменная гряда. Я резко застопорил ход. Судно задрожало. В каютах от резкого толчка кое-где побились плафоны, попадали разные предметы. Сам я едва удержался на ногах. Мы прошли буквально в метре от подводной скалы. Ты знаешь, в таких случаях сердце замирает и сам ты становишься не своим. Такое чувство было и у меня. А как на все это посмотрел капитан? Он взбежал на мостик в одной рубашке, без шапки… Бледный весь, подскочил ко мне и, подняв кулаки, закричал: «Сволочь, куда ты повел судно?..» Он сыпал такими словами, что и описать не могу. Я ни слова ему не ответил, пока он кричал. Когда он умолк, я парировал: «Вы не смеете меня так оскорблять, капитан!» Ты думаешь, он промолчал? Он обозвал меня щенком, салагой и пригрозил отдать под суд.

Что скажет мне завтра капитан, я не знаю. А пока он отстранил меня от исполнения обязанностей и сообщил об этом в порт. Оля плачет, сквозь слезы шепчет: «Если тебя, Петенька, спишут на берег, то я и дня не буду на судне». Видишь, отец, даже Оля понимает, что рисковал я не ради себя, а ради дела.

Всю ночь, пока мы шли в Баренцевом море, я не спал. Вспомнилась родная станица, ты, отец, и то, как провожал меня на флот. Ты говорил: «Не бойся моря, если даже оно рычит, держи его в узде». Я и не боялся, отец. Я все рассчитал, прежде чем изменил курс и повел судно мимо острова, где в годы войны ваш корабль потопил фашистскую подводную лодку и ты был награжден орденом Красной Звезды. Вы победили (как сам ты мне говорил) благодаря риску командира — пошли за лодкой в прогалинах между скалами. Субмарина рискнула тоже, но ее риск не оправдался. Ваш командир корабля перехитрил врага. Я хорошо помню твой рассказ, и, признаться честно — мне тоже захотелось пройти тем же курсом, каким шли вы. Конечно, я не учел поправки на ветер, ну и что? Судно хотя и оказалось в аварийной ситуации, но ни один человек не пострадал…»