Следуя сердцу (СИ)

Хан Шулэ, ее третий супруг, был неплохим человеком, если сравнивать с другими. Катунь была благодарна ему за Шээра. И за то, что по большей части он оставлял ее в покое, предпочитая пьянствовать и развлекаться с наложницами, которыми полнился его шатер. Но Шулэ был откровенно слабым ханом, не имеющим ни амбиций, ни значительной поддержки среди других степных кланов. Его младший брат Яньли, напротив, обладал способностью вести за собой и неукротимым стремлением к расширению своего могущества. Для планов катунь он подходил как нельзя лучше. И потому в конце концов ей пришлось избавиться от Шулэ.

Чтобы отвлечь от себя внимание хана Яньли, катунь использовала преданную ей Цзиньсы, предложив ее хану в наложницы. Юная красавица очаровала сердце сластолюбивого хана и, пользуясь его защитой, не упускала случая прилюдно унизить катунь. Никто не подозревал, что Цзиньсы делала это по приказанию самой катунь, помогая поддерживать безобидный образ бесправной униженной женщины, вызывающий у других людей жалость и сочувствие. А принцесса Ичэнь тем временем втайне внедряла шпионов и в шатре хана, и в его войске, неторопливо оплетая Главный Шатер сетью верных ей людей, готовых следовать только ее приказам.

Главным препятствием, до сих пор стоящим на пути захвата принцессой власти в Главном Шатре, было Соколиное войско, абсолютно преданное своему тегину, и сам приемный сын хана. Катунь смертельно ненавидела Ашилэ Суна. Этот безродный сын рабыни не только постоянно перетягивал на себя внимание хана, не давая Шээру проявить себя и укрепить свое положение молодого хана; он был отвратительно предан хану Яньли, даже зная, что тот терпит его ради мощи Соколиного войска, и только пока он послушен.

Катунь давно искала способ избавиться от тегина. Когда Соколиное войско лишится своего предводителя, подчинить его будет несложно. Однако, тегин был умен и изворотлив, в Главном Шатре почти не появлялся, и ошибок, которые могли бы стоить ему расположения хана, не совершал. До сих пор.

От Лей Мэна, втайне докладывающего ей обо всем, что происходит в войсках и вокруг ее сына, катунь узнала подробности происшествия на реке Вэй, и уже прикидывала, как лучше использовать смельчака, не побоявшегося сорвать планы Яньли, против Ашилэ Суна. Решение сложилось само собой, когда Айя привела раба, нечаянно спасенного ею от стражников возле места заключения генерала Ло И и оказавшегося девушкой с Центральных равнин.

Ли Чангэ была отважной и полной сострадания, что помогло катунь быстро завоевать ее доверие трогательным рассказом о полной страданий жизни принцессы Ичэнь в степи. Катунь даже немного пожалела излишне простодушную рабыню, что, впрочем, не изменило ее планов, — выбрав не того хозяина, Ли Чангэ сама навлекла на себя беду.

Она хотела помочь генералу Ло И сбежать. Что ж, через два дня, когда хан и гости Курултая отправятся на охоту, Айя поможет Ли Чангэ вывезти генерала Ло И за пределы Главного Шатра. Конечно же, уйти далеко им не удастся. Лей Мэн позаботится о том, чтобы генерал был убит при попытке побега людьми Шээра. И с тегином будет покончено: даже если Ли Чангэ удастся сбежать, или ее убьют, катунь не сомневалась, что Ашилэ Сун сделает все, что она от него потребует, чтобы защитить оказавшуюся замешанной в побеге Айю — свою приемную мать.

…

Дядя говорил, что проявление лишних эмоций недостойно настоящего мужчины, привязанность делает уязвимым, а доверие — удел простаков, заслуживающих предательства. Шээр с детства крепко запомнил его слова и старался не допускать подобных слабостей, в надежде стать достойным расположения хана. Только вот, в этот вечер на душе было как-то особенно тоскливо. Покорность прислуживающих рабынь раздражала, кумыс отдавал противным послевкусием, и даже крепкое вино с запада вместо приятного опьянения вызвало головную боль.

Шад вышел из душно-нагретого шатра в ночную прохладу и бездумно побрел вперед, лишь в последний момент осознавая, что ноги сами принесли его к шатру катунь. Вокруг никого не было, но даже так он не осмелился приблизиться, а тем более войти. Много лет назад хан запретил ему встречаться с матерью, пригрозив, что ее настигнет кара бога Сириуса, если он нарушит запрет. Хотя Шээр больше не верил в божественную кару, у него не было сомнений, что дядя вполне способен сделать невыносимой и без того несчастную жизнь его мамы, если он проявит неповиновение. Так что теперь шад просто стоял поодаль от шатра, куда вход ему был заказан, с грустью перебирая немногие детские воспоминания о временах, когда еще мог находиться рядом с мамой.

Он даже не сразу заметил, когда из шатра вышли двое. Айя, доверенная служанка катунь, и… Шээр не поверил своим глазам. Вторым был тот самый приятель тегина, главная причина его отвратительного настроения. Айя передала ему какой-то сверток, жестами объяснила, что внутри еда и мазь для раны у него на лбу, где, кстати, теперь белела свежая повязка, поклонилась, получив такой же поклон в ответ, и, с теплой улыбкой проводив взглядом уходящего раба, вернулась в шатер.