Следы помады. Тайная история XX века

Расписки были подписаны Богом. В них говорилось, что, не исполнив обещание Рая, Царства Божия на Земле, Он обязуется вернуть мужчинам и женщинам все установленные активы: всех зверей в полях, всех птиц на небесах. Хитрость заключалась в том, что сами мужчины и женщины не были никак установлены, как хозяева творения, они не могли быть хозяевами самих себя. Следуя логике тех, кто воспринимал нападение на Нотр-Дам не как преходящий скандал, а как брешь в остановившемся времени, это означало, что Бог являлся всего лишь должником с умелым адвокатом: Иисусом Христом, эсквайром.

Те же расписки, что не затерялись, были сожжены вместе с теми, кто пытался их обналичить. Гностическое откровение, что Бог может полностью проявиться в людях, что люди могут быть богом, что земная жизнь может стать райской, что рай вполне может наступить на Земле, было отброшено в подполье. Но там это откровение подверглось настолько сильному давлению, что когда оно снова для некоторых обнаружит своё существование, оно будет способно превращать жест в знамение, шутку в бомбу.

Основополагающий принцип Братства Свободного Духа никогда не был полностью заглушен. В Средние века это была идея о том, что власть церкви может обрушиться, если усилить мистическую составляющую, содержащуюся в ней изначально. В современном мире это была идея, что маленькая группа, вроде Леттристского интернационала, может сокрушить светскую власть, если усилить мистицизм, тайно содержащийся в области мирского, — мистицизм, теперь запечатлевшийся в потребительских товарах и репрезентациях, в деньгах и искусстве и вышедший за пределы церкви. В начале 1950-х это была свобода доказывать, что общество являлось лишь конструктом, а судьба только надувательством, что новый мир был не менее подходящ, чем старый, — что в нужную погоду, при нужном освещении, с нужными словами, с нужными актёрами, в нужном театре вся общественная жизнь, всякое учреждение и любой обычай могли обрушиться быстро и окончательно, подобно империям, восхваляемым историческими книгами.

Йоханнес Баадер, ок. 1919

Братья Свободного Духа, писал Норман Кон в книге, известной ситуационистам как “Fanatiques de l’apocalypse”, …не были революционерами социального толка и не находили своих последователей среди бурных масс городской бедноты. На самом деле они были гностиками, помешанными на своём собственном спасении; но гнозис, к которому они пришли, являлся квазимистическим анархизмом — настолько отчаянным и неограниченным утверждением свободы, что доходило до тотального отрицания любого рода смирения и ограничения. Их можно рассматривать как отдалённых предков Бакунина и Ницше или, скорее, той богемной интеллигенции, которая за последние полвека вдохновлялась самыми радикальными заявлениями Бакунина и Ницше. Но такие крайние индивидуалисты легко могут стать революционерами социального толка — и довольно успешными, — если возникнет потенциальная революционная ситуация³³.

В октябре 1967 года в и-м выпуске “Internationale situation-niste” можно было обнаружить неясную цитату из Нормана Кона под фотографией ветхой витрины, которая намеренно сопровождалась неверной подписью «ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ МЕСТО ВСТРЕЧИ СИТУАЦИОНИСТСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА В ПАРИЖЕ»:

Это характеристика такого рода движения, чьи намерения и замыслы безграничны… Какой бы ни была история отдельного индивида, вместе им удалось сформировать опознаваемый общественный слой — несостоявшу-юся и часто бедную интеллигенцию… А затем последовало образование группы необычного толка, — «настоящий прототип», продолжает Кон свою мысль, которую не цитируют ситуационисты, «современной тоталитарной партии», — постоянно активной и крайне жестокой группы, преследуемой апокалиптическими наваждениями и убеждённой в своей непогрешимости, ставящей себя бесконечно выше остального человечества и не признающей ничего, кроме своей предполагаемой миссии… Безграничное тысячелетнее обещание, данное с безграничной полупророческой уверенностью нескольким неустойчивым и доведённым до отчаяния людям в том обществе, где распадаются традиционные нормы и отношения, — здесь, ¹ по всей вероятности, лежит причина возникновения очень специфичного подпольного фанатизма…³⁴

Ситуационисты практиковали détournement: все произведения культуры становились общими, не существовало разделения на авторов и читателей, не указывались никакие источники, потому что идеи свободно витали в воздухе. Ситуационисты применяли иронию, ведь ирония — это всегда важная составляющая détournement. Но ирония их была весьма специфична, она одновременно предупреждала читателя, что ситуационисты осознают курьёзность своей апокалиптичной фантазии, но и подтверждала, что они имеют в виду именно то, о чём пишут. Это был тот давно остывший котёл, под которым теории Изу и акции четвёрки из Нотр-Дама вновь разожгли огонь.

Атака на Чарли Чаплина