Следы помады. Тайная история XX века

Читатель “Potlatch” мог вспомнить первый выпуск, где сообщалось: Арбенс ввёл умеренную земельную реформу, “United Fruit Company” выразила неудовольствие, Госсекретарь США Джон Фостер Даллес объявил то, что ЛИ назвал «крестовым походом» против того, что Даллес назвал «силами зла»; ЦРУ сформировало небольшую группу из гватемальских офицеров, и ЛИ призвал Арбенса «вооружить рабочих». Он этого не сделал, войска вошли со стороны Гондураса, начались бомбардировки, правительство пало, Арбенс бежал — поэтому в третьем выпуске ЛИ вызвал Сен-Жюста, чтобы проклясть Арбенса максимой: «Те, кто делает революцию наполовину, роют себе могилу». Чью-то могилу — а результат спустя тридцать лет был таков, что политика Гватемалы заключалась в том, что каждого крестьянина, носящего очки, следовало расстреливать без предупреждения. Это была история, которую рассказывал ЛИ в статье «Катары были правы» — но какое отношение, мог спросить читатель, это имело к антипротону и какое отношение антипротон имел к катарам?

ЛИ играл с историей: статья «Катары были правы» явилась сложносоставным détournement, совокупностью инверсий, произведённых простейшими наложениями. Единственными необходимыми инструментами были несколько газет, пара ножниц, банка клея, чувство отвращения, чувство юмора и идея, что быть против власти значит быть против власти слов, — это была игра, и, как во всякой игре, здесь имелись свои правила. Détournement был дискурсом шума, извлекаемого из «готовых элементов»; исходные элементы, как писали Дебор и Вольман в 1956 году в «Методике détournement», теряют свой начальный смысл в отрыве от начального контекста, но каждый элемент приобретает новый смысл в комбинации с другим, и такая комбинация образует смысл, который превосходит свои составные элементы. Заглавию даётся ключевая роль, наиболее отдалённые, вырезанные из контекста элементы действуют лучше всего, лжеавтор действует на подготовленного читателя как психоаналитик, вытягивающий из пациента подробности, играет на читательских расплывчатых воспоминаниях об исконном значении не самых отдалённых друг от друга элементов, и так малое становится большим, старое воспоминание историей — то есть в данном случае нужно было в общих чертах вспомнить, что в XIII веке в Лангедоке, на юге Франции, христианские еретики, известные как катары, верили в гностический дуализм.

Катары верили, что вселенная поделена поровну между добрым Богом, Богом Духа и Сатаной, злым Богом, “Rex Mundi”, творцом и князем мира. Небеса, удел доброго Бога, являлись местом любви и благодати, обителью радости, Земля же всецело была уделом Сатаны, и добрый Бог не мог её спасти, потому что не он её сотворил. Всё земное было злым: «Природа и материя не были и не могли быть творениями доброго Бога», — пишет Эммануэль Ле Руа Ладюри в своём исследовании 1975 года о последних катарах «Монтайю, окситанская деревня (1294–1324)»⁶⁶. Он цитирует верующего: «“Дьявол, а вовсе не Бог заставляет цвести и наливаться растения”». И это Сатана заставил человеческое тело расти и иметь потомство.

Катарство в Монтайю — это также (и прежде всего) мифологическое историческое повествование. Его без запинки, но с многочисленными вариантами рассказывают друг другу во время деревенских посиделок. В начале — падение. Дьяволу некогда удалось соблазнить часть духов, окружавших доброго Бога в раю: они упали с небес и были заперты их коварным соблазнителем в земных оковах, или в телах из плоти, слепленных из глины забвения. От смерти одного тела к смерти другого. Эти духи носятся как шальные, из одного вместилища в другое.