Слезами и кровью (СИ)

Гармил прислонился к стене и перевёл дыхание. Нет уж, хватит с него на сегодня беготни! Зажмурив глаза и снова сжав кулаки, он опять превратился в летучую мышь. Только бы хватило сил на то, чтобы оторваться и спрятаться где-нибудь – а потом как минимум два дня отлёживаться и не колдовать. Он вспорхнул вверх. Свет всё ещё был слишком ярким для его глаз, но Гармил знал, что это ненадолго – он собирался подняться над крышей, снова залететь в какую-нибудь трубу и затаиться там, пока Энмор не уйдёт. Но исполнить свой план он не успел: внезапно его накрыла стремительная тень, в чувствительные уши вонзился зловещий шипящий вопль, а правое крыло пронзила боль.

Энмор плавно опустился на скат черепичной крыши, быстро превратился обратно и широко улыбнулся: на черепице сидел Висельник, хищно сверкая зелёными глазами, а в его зубах трепыхалась и громко пищала летучая мышка.

- Молодец, котик, - похвалил его Энмор, отдышавшись, - а теперь брось бяку.

Висельник выполнил приказ с нескрываемым отвращением. Воздух вокруг мыши зарябил, а когда прояснился, с крыши поднялся Гармил, помятый и злой, ожесточённо вытирающий кровь и слюну с левой руки. Крылья летучей мыши – по сути, те же перепонки между пальцами, только очень большие, так что раны Гармила были не опасны: всего-то крохотный укус на лоскутке кожи между большим и указательным пальцами. Гораздо сильнее пострадало его самолюбие. Размахнувшись, Гармил попытался пнуть Висельника сапогом, но тот ловко увильнул в сторону и сердито зашипел на волшебника.

- Проклятый кот! – прорычал Гармил. – Клянусь, когда-нибудь я сниму с тебя шкуру!

- Запомни: ругать моего кота могу только я, - Энмор шагнул к Гармилу, балансируя на крыше, его алые глаза сощурились, не предвещая ничего хорошего. – Зря ты столкнулся сегодня со мной, очень зря.

- Не думаю, - оскалился Гармил, отступая назад. – Лучше бы ты шёл по своим делам, Кровеглазый, потому что я очень, очень занят.

Он быстро щёлкнул пальцами, но ничего не произошло. И без того землистое лицо Гармила посерело, когда он понял, что ему больше не хватает сил на боевую магию. У Энмора, в отличие от него, сил было достаточно, но он замешкался: всё-таки не мог он нападать на фактически безоружного противника, пусть Гармил и заслуживал такой подлости. Поэтому вместо того, чтобы колдовать, он рванулся к нему и схватил его за рубашку, падая вместе с ним на крышу.

Боролись они ожесточённо, но недолго. Гармил быстро оказался сверху, хватая Энмора обеими руками за голову и вжимая лицом в черепицу:

- Что, думал, справишься со мной? Костюмчик бы пожалел! Наверняка, потратил на него сорок пито?

Энмор извернулся, вырвался из рук Гармила и повалил его на спину, врезал кулаком по лицу.

- Сорок пять!

Гармил зашипел, как змея, пнул Энмора коленом в живот, вновь переворачивая его и оказываясь сверху. Тут же ему на спину прыгнул Висельник, вцепившись в неё всеми двадцатью когтями, и Гармил завопил от боли и ярости. Энмор отбросил его от себя, и Гармил упал на спину – Висельник едва успел отскочить прочь, но боевого духа вовсе не потерял, и тут же снова ринулся в бой. Потому что если Энмор был искренне уверен в том, что никто, кроме него, не может ругать его кота, то Висельник был столь же твёрдо убеждён, что никто, кроме него, не смеет нападать на его человека.

- Да что тебе от меня надо?! – завопил Гармил, когда Энмор снова схватил его и толкнул спиной на печную трубу с такой силой, что по штукатурке чуть не пошли трещины.

- Ну, для начала верни мне моё зеркало! – прорычал Энмор.

- Да нет его у меня! – выплюнул Гармил. – Оно у Отогара! На него ты точно не нападёшь, кишка тонка!

- Ах ты… - Энмор не успел договорить. Совсем близко, так близко, что у него слегка зазвенело в ушах, в прохладном осеннем воздухе, пронизанном золотистыми закатными лучами, чисто и звонко прозвучал один удар. Энмор затравленно оглянулся на башню ратуши, тёмную, словно вырезанную из закатного неба. Неужели уже половина седьмого? Ему надо идти к Алым воротам. Нет – ему надо бежать к Алым воротам со всех ног.

Едва он отвернулся, как Гармил улучил момент и резко оттолкнул его. Энмор не удержал равновесие, черепица заскользила у него под ногами, и он закричал, падая спиной вперёд.

Он упал в маленький, тесный двор, ударившись головой так, что у него зазвенело в ушах, но ни позвоночник, ни рёбра не пострадали – под спиной у Энмора оказалось что-то вроде плотной подушки, и он не сразу вспомнил, что это его собственная сумка, которую он совсем недавно закинул за спину, чтобы она не мешала ему бежать.

Коротко встревожено мяукнув, Висельник спрыгнул с крыши на живот хозяину, заставив его недовольно застонать. Убедившись, что его человек всё ещё жив, кот удовлетворённо усмехнулся в усы и отошёл в сторону, чтобы умыться.

Гармил свесился с крыши, сияя широкой ухмылкой.

- Увидимся, деревенщина! – насмешливо выкрикнул он, прежде чем окончательно исчезнуть. Особо не надеясь на то, что тот его услышит, Энмор прохрипел:

- Увидимся, крысёныш.