Слезы Африки

Его некогда черное лицо стало пепельным, глаза, горящие лихорадочным огнем, затуманились, а черты лица распрямились, словно самое худшее из наказаний – смерть стала наградой, которую он ожидал уже давно, награда, позволившая ему не продолжать более терпеть укусы москитов и изматывающую жару, все подавляющий страх перед чудовищами в воде и нескончаемую усталость от того, что шли они, сами не зная куда, через пустыни и каменистые равнины.

Все молча смотрели на него, и сеньорита Маргарет испугалась, заметив на лицах некоторых малышей выражение зависти, словно увидев его в таком состоянии, открыли для себя, что гораздо практичнее умереть, чем истекать потом в течение бесконечных часов, толкая вперед тяжелые плоты, отчаянно сопротивлявшиеся этому движению.

Если их будущее, припасенное для них провиденьем, погибнуть в этом лабиринте из тростника, то самым логичным было бы приблизить то будущее как можно скорее, с тем чтобы избежать неисчислимые страдания, поджидающие их впереди.

Они стерегли мертвое тело до тех пор, пока все не заснули, и сеньорита Маргарет в очередной раз осталась один на один со своими горькими мыслями, и к ним теперь добавился еще вид того крохотного тельца, на которое даже москиты не садились.

Почему?

По какой такой странной причине трупы привлекают мух, но отталкивают москитов?

Может быть потому, что кровь более не струится по венам, перестает быть для них питательным и аппетитным продуктом?

Наблюдая за тем, как москиты накинулись на спящих, она продолжала думать о причине такой избирательности по отношению к тому, кто теперь и не сопротивлялся вовсе, и не проявлял ни малейшего интереса сохранить то небольшое количество крови, что еще осталось в нем, но почти сразу же постаралась отогнать эти мрачные мысли и сосредоточилась над тем, что они могли бы сделать на следующий день с тем немногим, что еще осталось от Аскиа.

Единственная земля, где они могли бы схоронить его, была жидкая грязь, лежащая в лучшем случае на глубине в метр, а опустить его эту мутную воду – все равно что пригласить повсеместно присутствующих крокодилов попробовать нечто новенькое, к чему они могут и привыкнуть.

Печальное то место, где ни вода, ни земля не могут обеспечить последнее прибежище даже маленькому ребенку; печальное и одновременно проклятое, и таким оно должно оставаться, пока какой-нибудь гигантский катаклизм не сотрет его с лица земли насовсем.

Перед рассветом сеньорита Маргарет ощутила непреодолимое желание опуститься на колени и попросить прощение у покойного за то, что обрекла его на такую отвратительную смерть. Поднявшееся солнце застало их бродящими по каналам в поисках места, где столь несчастное и измученное существо могло бы обрести вечный покой, но поскольку такое место не попадалось, то они согласились с тем, чтобы положить тело на широкий остров из сплетенных водных растений, медленно дрейфовавший в северо-восточном направлении.

Там его и оставили, в ужасном одиночестве, положив лицом к небу, а когда отплывали, то большинство детей плакали, более от страха перед этим одиночеством, чем из-за того, что потеряли своего друга, чья душа теперь должно быть бежала по прекрасным райским местам, какие Господь приберег специально для таких малышей.

С полдюжины грифов, прилетевших неизвестно откуда, описывали широкие круги, терпеливо ожидая пока живые не скроются в зарослях тростника, и никто даже словом не обмолвился, когда Менелик Калеб израсходовал еще один патрон, зная заранее, что не сможет достать до этих птиц.

Может быть по рассеянности, а может быть из-за безмерной печали, какую навеяла на всех та сцена прощания, но плот, которым командовал Ахим Биклия, час спустя пошел по ошибочному курсу, и когда неожиданно мальчишка понял, что они свернули не в тот канал, по которому ушли остальные плоты, начал кричать изо всех сил, пытаясь привлечь внимание.

К счастью, остальные смогли услышать его, но так густо разрослись там растения, такими высокими были стебли, что совершенно невозможно было увидеть их, и много часов, до самой ночи, искали они спасительный проход, и уже в темноте смогли разговаривать друг с другом не повышая голоса.

Однако впечатление было такое, что они находятся по разные стороны от высокой стены толщиной метров в десять, где, как они уже и сами догадались, нет никакой двери.

На следующее утро было решено, что самая большая ошибка, какую они могут совершить при подобных обстоятельствах – это вернуться назад, рискуя потеряться окончательно, а потому Бруно Грисси и Менелик Калеб посчитали, что наилучшее решение – прорубить проход через заросли тростника.

Чтобы добраться друг к другу, работая одновременно с обеих сторон, им потребовалось почти три часа и еще полчаса, чтобы все, кто находился на потерянном плоту, пробрались через узкий проход.