Слезы Африки

– Здесь я останусь, – сказал он. – Пересекайте канал как можно быстрее, не позволяйте реке оттащить вас, потому что ниже по течению вы попадете в смертельную ловушку. А потом идите все время на закат.

Они обнялись со слезами на глазах, динка тоже был тронут, и оставался на одном и том же месте, наблюдая за ними, а все ребята, даже самые маленькие, взяли примитивные весла и изо всех сил гребли к густой стене тростника на противоположной стороне.

По дороге пришлось обогнуть огромный остров из гиацинтов, плавно спускавшийся по центру реки, где нашла себе прибежище целая стая красных ибисов, когда же они проникли в устье канала со спокойной водой, отходящего в северо-восточном направлении, то все буквально истекали потом.

Они все еще могли видеть фигуру динка, стоявшего в своей хрупкой пироге, он размахивал руками, прощаясь с ними, но почти сразу же тростник, подобно волшебному занавесу, скрыл его, и их охватило неописуемое чувство тревоги, с которым они ничего не могли поделать, когда осознали, что теперь остались один на один и совсем беззащитные перед самым недоступным и непроходимым регионом на планете.

К счастью крючки и лески, брошенные Мубараком Мубара во время его поспешного бегства, оказались весьма полезными в водах, буквально кишащих рыбой. Баку положил в центре каждого плота по каменной плите, а топливом служили верхушки тростника, достаточно было оставить их на один день на солнце, чтобы получить горючего материала в количестве более чем достаточного, чтобы пожарить всю пойманную рыбу.

Этот огонь отпугивал москитов, а также разных демонов, затаившихся в темноте, но к несчастью привлекал, словно магнит, гигантских крокодилов, заполонивших эти воды.

Детей приводили в ужас их глаза, отражавшие пламя и сверкавшие словно угли, а потому все предпочитали сгрудиться в центре плотов, опасаясь, как бы при резком движении чья-нибудь рука или нога не свесилась через край над водой и не послужила аппетитным ужином.

Однако, когда какое-нибудь чудовище, безразличное ко всему, начинало ощущать приступы голода, единственно что делало – это стремительно изгибало шею и хватало какого-нибудь зазевавшегося окуня, которых точно также притягивал к себе свет, а потому крокодилы не проявляли даже минимального интереса к тому, чтобы атаковать совершенно незнакомых им существ, в отношении вкусовых качеств которых испытывали серьезные сомнения.

Несравненно опаснее были ядовитые водяные змеи, время от времени проскальзывавшие между плотами, чтобы исчезнуть в густых зарослях тростника, Баку неоднократно и настойчиво предупреждал в отношении них, поскольку один из его сыновей умер от укуса такой змеи, а укус змеи всегда смертелен, если она наносит его в верхнюю часть тела.

Сидя на корме одного из тех примитивных суденышек, сеньорита Маргарет смотрела на глаза крокодилов, на узкий краешек месяца, появлявшегося среди мохнатых верхушек папируса, и была уверена, что никто и никогда до этого не убегал так далеко, поскольку очевидно, что за тысячи лет своей истории человек забирался на вершины самых высоких гор, спускался на дно самых глубоких океанов, проходил через дремучие джунгли и самые жаркие пустыни, но так никогда не осмелился пересечь мертвые воды Судда.

А Судд был – и возможно таковым и останется до скончания веков – непреодолимой природной стеной, но самое поразительное заключается в том, что стена эта состоит не из отвесных скал или толстых деревьев, а всего лишь из тонких, хрупких стебельков диаметром в три сантиметра, но разросшиеся так густо, что человек не способен проложить путь сквозь них.

Одну за другой их можно сломать голыми руками, но они поднимаются над поверхностью воды почти на пять метров, и иногда уходят под воду на глубину в два метра, а в том месте, где их сломали, остаются края острые, как лезвие ножа, при малейшем ветерке они раскачиваются из стороны в сторону, словно гигантская гидра с миллиардом голов, или как войско невозмутимых копьеносцев, заранее уверенных, что победа останется за ними.

Почему же ее маленький бог, когда-то такой добрый и тихий, исхитрился завести ее до самых дальних пределов самой большой из ловушек, и зачем принудил этих невинных существ разделять с ней все страдания, какие не должны быть предназначены им?

Она внимательно посмотрела на изможденное лицо маленькой Дасиа, беспокойно ворочающейся во сне, та положила голову на руку Карле, чья некогда светлая и шелковистая шевелюра, теперь выглядела спутанной и грязной, и попыталась отыскать хотя бы одну причину, по которой кто-то – будь то человек или бог – посчитал, что имеет достаточно мотивов, чтобы наказать таким образом этих беззащитных существ.

И ничего не нашла.

Ни даже в том случае, если бы мир был сотворен самым извращенным из демонов с одной лишь целью – дать волю своим уродливым инстинктам, трудно было бы представить себе, что существует кто-то, способный получить удовольствие от сдавленных стонов маленькой девочки, в чьем мозгу оживали самые худшие моменты прошедших дней.