Слезы навий

– Тайный ход из города знаешь? – опустился на колени перед домовладельцем Радомир.

Тот прикрыл голову руками, торопливо кивая.

– Я не сомневался! – похлопал его по плечу глава. – Выведешь! А чтобы мысли какой лихой не прошмыгнуло, Марья с вами пойдет.

Сезим с ужасом воззрился на поднимающуюся женщину. Нервно дернулся правый глаз, а во рту пересохло. Марья замерла. Глаза округлились.

– И только попробуй мне! – обернулся на жену Радомир.

Она побледнела и прикусила губу. Уныло кивнула. И тут же встрепенулась, прислушиваясь. Быстрым скачком оказалась у двери. Ножны в мгновение опустели, клинок сверкнул в руках.

– Ох, еси! – вскрикнул, проявляясь у порога, Тихон.

Сезим побледнел, отшатнулся к стене, сотворяя крест в воздухе:

– К-к-как это?

– Вот так! – смущенно развел руками Тихон и снова пропал.

Марья засмеялась в голос, опуская клинок:

– Не доверяют тебе девчонки!

Радомир сжал зубы, заиграли на щеках желваки.

– Смотри, как бы не сбег, – кивнул на домовладельца и вышел из комнаты.

Утро было слишком холодное, хоть уже и всходило солнце. По улице тянуло не то гарью, не то дымом пожарища. Птицы щебетали, но из-за дыма видно их не было. Аглая поплотнее закуталась в плащ, однако тот не грел. Колотило изнутри.

– Что ж, прощай, Аглая. – Радомир стоял слишком близко, отчего знобило ее сильнее. – И что ж я тебе так не люб? – спросил с тоской, пытаясь посмотреть ей в глаза. Она взгляд отводила. Боялась. – Не доверяешь?

– А должна? – все-таки глянула.

Лицо главы посерело. Он прикусил губу.

– Не предал, – сказал глухо.

– Кто знает, – отрезала она холодно. – Путь из города еще далек.

И тут же рядом проявился хмурый Тихон.

– Ну уж ты-то знаешь! – прохрипел Радомир.

Домовой отвел глаза. И хорь в его руках скалился, хвост взъерошенный дрожал от негодования.

Радомир отступил в темноту коридора. Стоявшая Марья, облокотившись о выщербленную стену гостиницы, проводила его взглядом, насмешливо улыбаясь.

– Идем, – сказала коротко, подталкивая в бок домовладельца.

Совсем рядом послышались голоса двоих мужчин и лязг оружия, но и тех во мгле было не различить.

– Стражи! – шепнул испуганно Сезим мимоходом и задрал голову, высматривая. – Главное, чтобы соглядатаи не нагрянули, а от этих уйдем. – Скользнул в подворотню.

И все путники, угрюмо переглянувшись, направились утренними тенями следом.

Узкие полупустые улочки серыми окнами смотрели на торопливых людей, шарахающихся по каменным мостовым и темным проходам. Тенями скользили они, прижимаясь к темным стенам от шороха крыльев парящих над городом соглядатаев. Сезим испуганно озирался, закрывал голову руками. И тут же про себя радовался так кстати затянувшей окраину дымке. Марья нетерпеливо тыкала домовладельца в спину острием клинка. Он подпрыгивал и торопился, скользя в тени, вытирал лоб рукавом и тяжело дышал.

Тимир шел рядом с Марьей, буравя спину Сезима взглядом:

– Сдаст!

– Скорее уж я, – невесело покосилась Марья на бредущую позади Аглаю. – Резона больше. А эта гнида за свою шкуру на край земли выведет.

Тимир не поверил. Слишком быстро бегали глазки Сезима. И хотя на его лице был написан страх, но в зрачках так и горело желание сбежать. А бежать куда? Правильно, к тому, кто их заказал. Если все то, что рассказал Радомир, правда (а Тимир в словах его не сомневался), то сам правитель Нугора заинтересован в поимке… Ники. Тимир бросил косой взгляд на девушку. Руки на груди сложены. Шаги быстрые, уверенные. А глаза так и сверкают из-под капюшона, синие. Взгляд соскользнул на Аглаю. Вся собранная, обнимает себя руками так, что костяшки побелели. И хоть старается держаться, но видно, что испугана. Тимир вздохнул. И как им с Никой до Обители добираться? А ведь они ей ох как мешают. Особенно бывшая подруга. Уж он-то теперь знал. Он снова посмотрел на Аглаю. Он желал ее не меньше Радомира. С тех самых пор, как увидел в доме Талы, стройную, с рассыпанными по плечам волосами. Тимир подавил вздох. Это было не просто желание. Это было свербящее, жгучее чувство, когда хотелось схватить, прижать, ощутить жар ее тела и… убить, чтобы никогда не видеть, чтобы не томиться мечтами о ней. И от мысли этой сердце начинало биться сильнее. Не заметна тьма без света. Так и он, черный, тянулся к светлой и доброй душой Аглае. Так к ней тянулся и глава Радомир, к чистой, доброй, нежной…

Сезим внезапно остановился у неказистого дома с косой дверью. Стукнул трижды, повременил и повторил чуть громче.

За дверью послышались осторожные шаги.

– Кто?

– Я, кум…

Дверь со скрипом отворилась, выворачивая едва держащие ее петли. Из-за щербатых досок выглянул худой мужичонка с поеденным оспой лицом.

– И чего нечистые в такую рань носят? – поморщился недовольно и пригладил редкие неухоженные патлы.

– Выйти нужно, – озираясь, быстро проговорил Сезим.

Мужичок посмотрел ему за спину. Поправил грязную рубаху, опускавшуюся по самые колени.

– Этим нужно? – с недоверием посмотрел на вооруженную Марью.

Сезим кивнул, пытаясь втиснуться в дом.

– Э-э-э! Постой! Таксу знаешь, чего без дозволения прешь?

Сезим заскрежетал зубами:

– В долг запиши.