Слезы небес

– Поцелуи, конечно, хорошая вещь, – сказала она, наконец отстраняясь от меня, – но и все остальное тоже идет на лад. Я права? Или ты не заметил?

Я покачал головой и открыл дверь машины.

Поскольку все четыре колеса были спущены, сдвинуть «Корвет» с места мы никак не могли. Поэтому ограничились тем, что стерли с сидений пыль, опустили верх, и я сел за руль. Элли положила ноги на приборную доску, и мы с ней прогорланили «Баловня судьбы», потом «Американский пирог»[20] и даже чокнулись воображаемыми стаканами виски.

И в этот момент омертвевшая часть моего сердца ожила. Оно вновь забилось, как когда-то в юности. Наполнилось чувством. Я сидел, слушая, как Элли поет, смотрел, как пальцы ее ног выбивают ритм на приборной доске. И мое холодное, серое сердце вновь становилось теплым и красным.

Что было одновременно и хорошо, и плохо. Нет, конечно, ощущать происходившие во мне перемены было ужасно приятно. Но, сидя в машине рядом с Элли, я также чувствовал, как волосы у меня на затылке встают дыбом. Как будто за моей спиной по-прежнему маячит тень. Если хорошее и вернулась, это не значит, что все плохое ушло.

Глава 32

По настоянию Элли я взял неделю «отпуска» от работ в ресторане и, закатав рукава, посвятил себя целиком и полностью «Корвету». В поисках нужных мне запчастей я объездил всю Апалачиколу и близлежащие города – Порт-Сент-Джо и Таллахасси. Кстати, с самого первого дня у меня был помощник. Диего. Мальчонка был любопытен и, как мне казалось, наделен природным чутьем в том, что касалось механики. Он помог мне вытащить мотор. Совместными усилиями мы отмыли его в кислоте и запустили заново. Установили новые кольца, прокладки, пробки, провода, шланги.

По словам Элли, она когда-то раз в месяц ездила на нем, правда, очень и очень давно. Лет десять назад. За это время все, что могло сгнить, сгнило. Мы с Диего вылили все жидкости, заменили подшипники, тормозные колодки, роторы и купили новый комплект шин «гудиер». Если мне нужен был какой-то инструмент, например, гаечный ключ или же лоскут ветоши, Диего был уже тут как тут и держал необходимую вещь наготове. В свою очередь, я объяснял ему все свои действия, а вскоре уже разрешал кое-что делать своими руками.

После целого дня трудов по локоть в грязи «Корвет» начал блестеть боками. И хотя некоторые хромированные части проржавели, мне не хватило духа их заменить. Натяжной верх был грязноват и грозил в ближайшее время рассыпаться от ветхости, однако я смотрел на него теми же глазами, что и на хром. Я просто не мог заставить себя выбросить его лишь потому, что он был стар и утратил прежний блеск.

До открытия ресторана оставалось меньше недели. Я позволил Диего самому установить аккумулятор, после чего мы устроились на сиденьях. Я взялся за рычаг коробки скоростей, он повернул ключ зажигания. Наш красавец тотчас взревел мотором. Я сидел и слушал музыку моей юности. Физиономия Диего расплылась в улыбке от уха до уха. Я полотенцем стер с рук машинное масло, сдвинул на нос солнечные очки, опустил верх, и мы с ним прокатились по городу. На окраине я свернул на 30-ю дорогу, переключился на вторую скорость, довел мотор до 6000 оборотов в минуту, отпустил рычаг и весь оставшийся путь жег резину. Подкатив к ресторану, я остановился, но мотор выключать не стал. К нам выбежала Элли и протянула Диего свой фартук.

– Скажи своей маме, что я скоро вернусь.

В эти минуты она была копия той девчонки, которую я когда-то знал. До наступления ночи я намотал на одометре триста миль. Мы катились с ней вдоль берега, а солнце садилось в Мексиканский залив. Откинув голову на подголовник и закрыв глаза, Элли подставила ветру лицо, и тот трепал ей волосы. Я вел машину правой рукой, а левой рассекал ветер. Когда стемнело, мы остановились на берегу. Сверху на нас смотрела луна, сияли звезды. Элли прильнула ко мне. Мы оба молчали, впитывая в себя то, что когда-то давно покинуло нас обоих.

Мы просидели так почти час. Потом Элли повернулась и посмотрела на меня.

– И как давно мы вернулись друг к другу?

– Пару месяцев назад.

Она покачала головой.

– Четыре месяца. Семь дней. Два часа.

Не зная, к чему она клонит, я улыбнулся.

– Пусть будет по-твоему.

Она положила ладонь мне на грудь.

– И за все это время ты ни разу не захотел быть со мной. Почему?

Хороший вопрос. В отличие от ответа на него. Я уже было собрался что-то сказать, но она меня перебила.

– Я же, как минимум, сотню раз намекала тебе, правда, безрезультатно. И теперь меня мучает вопрос: может, ты растерял свое моджо[21]?

– Мое моджо?

Она рассмеялась.

– Да. Моджо.

– Я думал, что с этим можно не торопиться, – заикаясь, произнес я. – Ты ведь недавно потеряла мужа, и я решил…

– Надеюсь, ты перестал?

– Что именно?

– Думать.

– Ну, я не знаю…

Она наклонилась и крепко поцеловала меня. До этого наши поцелуи были полны тепла и нежности, этот же пылал страстью, как когда-то в юности. Когда она, наконец, отстранилась от меня, я невольно воскликнул:

– Ух ты!

Элли сидела, озадаченная, глядя то на мои губы, то на меня.