Слезы нильского крокодила

Мы шли в кромешной темноте, по узенькому тротуару, все Алинино и мое внимание было сосредоточенно на покореженных плитках. Но как осторожно мы ни ступали, а пару раз все же подвернули ногу — и я, и она. Дотопали мы в весьма скверном настроении: я с вывихнутой лодыжкой, Алина со сбитым носком своих новых туфель, купленных в Египте и сшитых, как уверял продавец, из шкуры крокодила.

— Надо было такси вызвать, не тащиться пешком, — бухтела Алина, рассматривая изрядно подпорченную туфлю. — В Трускавце как не было советской власти, так и нет порядка. Курорт называется! Ни одного фонаря!

— Надо на ногу наложить повязку со льдом, — закусив от боли губу, сказала я по пути к холодильнику.

На кухне Оксаны не оказалось. Перед телевизором сидела Лиля и пила чай. На столе источало аромат ванили свежеиспеченное домашнее печенье.

— Тетя Алина, тетя Марина, чай будете пить? — спросила она. — Я печенье испекла. Вкусное.

Я бросила взгляд на плиту — ни одной кастрюльки или сковородки.

— Будем, — не стала я отказываться от Лилиного угощения. После обеда прошло достаточно времени, а кроме печенья, похоже, ничего не предвиделось. — А мама где?

— У себя в комнате.

— Что, как пошла отдыхать, так и не выходила? — удивилась я. С тех пор как мы расстались, прошло около четырех часов. Не могла же она заснуть до утра в начале шестого вечера?

— Выходила, мне помогла с печеньем, и опять пошла отдыхать, — доложила Лиля.

— Я зайду к Оксане, — предупредила я Алину.

Очевидно, Оксана надеялась, что я постучу, подумаю, что она спит, и уйду. Но я проявила настойчивость и тарабанила по двери до тех пор, пока мне не открыли.

— Спишь? — с улыбкой вошла я в комнату.

— Спала, — недовольным голосом ответила Оксана.

Я окинула взглядом спальню. Оксана даже не ложилась. Покрывало было аккуратно заправлено, подушка не примята. В комнате стоял письменный стол и рабочее кресло, сидя в котором не поспишь. Где она спала? На полу?

— Есть о чем поговорить, — сказала я, без приглашения присаживаясь на кровать.

— Марина, у меня голова болит. Я выпила таблетку. Надеюсь уснуть, — Оксана предприняла попытку вытурить меня за дверь.

— Оксана, что происходит? Ей-богу, когда ты, пытаясь насолить Васе, поехала в этот чертов круиз, где-то в глубине души я понимала твой поступок.

— Что ты понимала?

— Что Василий до сих пор тебе небезразличен. Когда ты лила по нему слезы — и это было понятно: бывший муж, отец твоего ребенка. Что сейчас? Почему ты ушла в себя? Может, нам уехать?

— Мне лучше побыть одной, — не поднимая глаз, произнесла Оксана. Следовало понимать: «Я вас не держу».

— Фигушки! Никуда мы не уедем, не бросим тебя в таком состоянии. У тебя крыша едет! Я же вижу!

— Ничего у меня не едет.

— Кстати, мы были у Рады. Она просила тебе передать, что они с Зосей не претендуют на гостиницу. Так что можешь успокоиться.

Оксана только фыркнула в ответ.

— А ты знала, что Василий удочерил Зосю? — спросила я и тут же пожалела, потому что такой реакции от Оксаны трудно было предвидеть.

Она затряслась. Со стороны выглядело так, будто я вонзила ей нож в спину.

— Нет, нет, не знала. Вернее, знала, но это неправда. — Оксана никак не могла определиться: знала она или нет. Лихорадочно выбирая слова, она даже покрылась испариной. Затягивая с ответом, полезла за платком, вытерла пот со лба и наконец сказала: — Слухи доходили до меня. Но я проверила, он не оформлял никаких документов. Рада врет.

— Проверила? Как?

— После поездки, — она подчеркнула слово «после», — мне тетки шепнули, будто Василь хотел удочерить Зосю. Рада на всех углах об этом трепалась. А сегодня я пошла в нотариальную контору. Там никто не слышал, чтобы Василий оформлял какие-либо документы на Зосю.

— Документы на усыновление ребенка оформляются в суде, моя дорогая, а не в нотариальной конторе. Но прежде чем прийти в суд, надо собрать кучу справок — медицинских, о доходе, о наличии детей, — а также принести разрешение органа опеки. И дело это не одного дня. Василий и Рада в законном браке были месяц. Вот и думай, мог он успеть оформить все документы на удочерение Зоси?

— У Рады везде знакомые, — тяжело вздохнула Оксана.

— Ты расстроилась из-за того, что Василий Зосю удочерил? Не бери дурного в голову. Может, он против воли своей ее удочерил, — принялась я успокаивать Оксану. — Рада — баба настырная, ей легче уступить, чем пойти наперекор.

— Мне-то какая от этого разница? — удрученно сказала она и тихо как будто самой себе прошептала: — Знала, не знала… Поди знай, как лучше, как хуже …Вконец запуталась… Если скажу, что знала о том, что Василий собирается удочерить Зосю, то у меня был повод поторопиться его убить до удочерения. Все одно против меня… Иди, Марина, у меня голова раскалывается. Иди. Я ложусь спать. — Она дошла до кровати, сдернула покрывало и в халате рухнула на постель.

Пятясь, я вышла из комнаты, прикрыла за собой дверь.

Алина в одиночестве сидела на кухне. Она пила чай, доедала Лилино печенье и не сводила глаз с экрана телевизора.

— Интересное кино, — сказала она, боковым зрением увидев меня в проеме двери.