Слезы звезд

Боль на его искаженном лице вдруг стала слишком отчетливой. На этот раз он молчал целую минуту, словно искал в себе силы, чтобы произнести это вслух.

— Я надеюсь, что это был не просто каприз. Пойти против всех: школы, родителей, учителей — это было так соблазнительно. Тогда мне все надоело, я никого не мог больше видеть. Меня бесило, что для меня уже выбрали путь и я должен жить их жизнью. Она… она была моим бегством.

Пошел снег. Я смотрела на его точеный профиль, бледнеющий в темноте, и не знала, что думать. Майк, снова такой рассудительный и практичный, умеющий анализировать свои поступки. Он не искал легких путей или пустых утешений.

— Что было потом? — спросила я. Больше из-за того, что мне не хотелось обдумывать его ответ.

— Из-за того, что она носила синюю форму, ее смерть наделала много шума, — стиснув зубы и отрешенно глядя вдаль, ответил он. — Эрик струсил и пытался отмазаться, как мог. Меня собирались отстранить от следующего соревнования. Но мне было все равно. Я сам хотел взять вину на себя. Тогда меня позвал учитель. Он сказал, что это мой долг… перед Айрин. Мой шанс отомстить за нее.

Он снова замолчал. У меня начали замерзать пальцы, и я сунула их в карман, отчаянно пытаясь не стучать зубами. Куртка не спасала от ночного холода, но Майк словно его не чувствовал.

— Я позволил ему убедить Совет, что моей вины там не было и что это был несчастный случай, чтобы встретиться с Эриком один на один. Когда их не внесли в список, я боялся, что план провалился. Однако же, все получилось, но потом…

Он вскинул голову. Я снова очутилась там, в огромной каменной крепости, одна против охотников.

— Потом я увидел тебя, и все изменилось. Я не мог позволить, чтобы ты повторила ее судьбу, — Майк горько усмехнулся. — Только не ты. Когда ты вошла в дверь, в этом доме впервые взошло солнце. Пока я наблюдал за тобой, я понимал, как заблуждался раньше. Ты была такой чистой, такой искренней, так преданно верила в то, что говоришь… Тогда я и понял, что все, что было до этого, я делал ради собственного эгоизма. Это и был самый большой удар.

Его плечи сникли. Я не удержалась и ступила к нему.

Майк прижался ко мне всем телом. Даже через куртку я чувствовала, как он дрожит.

— Ты не желал ей зла, — пробормотала я, уткнувшись носом в его свитер и пользуясь моментом, чтобы еще раз вдохнуть его запах. На этот раз он почему-то не ускользал, как раньше.

Не ответив, он зарылся в мои волосы, покрывшиеся снежинками.

— Ты не считаешь меня еще большим чудовищем? — сквозь мимолетную брешь в его голосе проступил страх.

Вдруг до меня дошло: Майк впервые был так откровенен с кем-то. Еще никого — ни ту несчастную девушку, ни даже учителя — он не подпускал так близко.

О, если бы он знал, что даже при всем желании я никогда не смогу считать его таким…

Мои губы выдохнули тихое «нет».

Он отстранился и взял мое лицо в свои ладони. Несмотря на холод, они были теплыми и нежными.

— Почему? — он внимательно смотрел мне в глаза, словно для него это было самым важным на свете.

— Ты — мой брат, — слова вырвались у меня сами собой. Я вдруг поняла, как давно хотела их произнести. — И ты спас мне жизнь.

Майк вздрогнул. Его губы тронула слабая улыбка.

— Ненормальная семейка, верно? — его пальцы скользнули и отпустили меня. — До твоего появления я думал, что все потеряно…

Снег усилился, но мы еще стояли перед замерзшим водоемом.

— Для меня дело не в соревновании или победе, Алекс, — после паузы произнес он. — Дело в тебе. Пожалуйста, я прошу — в этот раз переступи через свою гордость. Я не могу тебя потерять.

Я смотрела в его глаза цвета дождя и не могла поверить. Майк, такой неприступный, мечта его одноклассниц, гордость семьи и один из самых подающих надежды учеников, был так же одинок, как и я. И нуждался во мне. Эта мысль одновременно и обжигала, и заставляла мое сердце биться от неведомого прежде счастья.

Даже если бы сейчас он попросил меня прыгнуть в пруд под лед, я бы сделала это, не раздумывая.

***

С утра он свозил меня к школьному завхозу мистеру Харрису, чтобы забрать комбинезон. На этот раз вдобавок к ветронепроницаемому слою в нем была теплая прокладка, а вместо широкого горла — отделанный мехом капюшон. Мысль о том, что мех был настоящим, претила, но воротить носом сейчас было бы неразумно. При местных морозах высунуть нос наружу было настоящим испытанием. И можно было только представить, во что превратятся эти двадцать четыре часа, даже если большую их часть я проведу в башне Майка.

Мы зашли, чтобы попрощаться с учителем. Он не находил себе места, то и дело вскакивал и расхаживал из угла в угол. Давал Майку советы, в том числе непонятные для меня — насчет концентрации своей силы и тренировки внимания, чтобы лучше контролировать свое животное. Он сокрушался по поводу того, что его отстранили от тренировок красных, но Майк заверил его, что все будет нормально.

— За это время Броуди удалось сильно их испортить, — ухмыльнулся он. — Это нам на руку — остальные сильно отстали.

Учитель покачал головой.