Слишком много и всегда недостаточно

Я пожала плечами, притворяясь, что мне все равно. «Ну ладно. Попроси его позднее мне позвонить». Я приблизилась, чтобы ее обнять, и она холодно со мной обнялась. Развернувшись, чтобы уходить, я услышала, как дверь закрылась. Я пошла вниз по тропинке, потом по ступенькам спустилась к подъездной дорожке, села на велосипед и поехала домой. Наутро я уехала в школу. Папа мне так и не перезвонил.

Я смотрела кино в новеньком актовом зале школы Ethel Walker, когда проектор погас и включили свет. Ученики собрались, чтобы посмотреть «Другую сторону горы», вдохновляющую историю об олимпийце-лыжнике, оставшемся парализованным из-за происшествия в горах. Вместо этого случайно привезли «Другую сторону полуночи» – фильм на совершенно другую тему со сценой изнасилования в самом начале. Преподаватели пребывали в легком смятении, старясь сообразить, что делать дальше, пока студенты покатывались от смеха.

И когда я сидела, болтая и смеясь с детьми из моего общежития, то увидела Диану Данн, преподавательницу физкультуры, прокладывавшую свой путь через толпу. Данн была также инструктором в морском лагере, в который я ездила каждое лето, так что я знала ее с тех пор, как была еще ребенком. Для всех остальных в Walker она была мисс Данн, что просто не укладывалось у меня в голове. В лагере она была Данн, а я – Трамп, так мы и продолжили друг друга называть. В том, что я решила пойти в эту школу, в значительной степени была ее заслуга, и на тот момент, когда я провела в школе всего лишь две недели, она по-прежнему оставалась единственным человеком, которого я по-настоящему знала.

Когда она мне помахала, я улыбнулась и сказала: «Привет, Данн».

«Трамп, тебе нужно позвонить домой», – ответила она. В руке она сжимала клочок бумаги, но мне его не отдала. Она выглядела взволнованной.

«Что случилось?»

«Тебе нужно позвонить матери».

«Прямо сейчас?»

«Да. Если ее не будет дома, позвони дедушке и бабушке». Она говорила со мной так, как будто заучила свою роль на память.

Было почти десять часов вечера, и я никогда не звонила дедушке и бабушке так поздно, но папа и бабушка часто бывали в больнице – папа из-за длительной истории злоупотребления алкоголем и табаком, а бабушка в связи с постоянными переломами костей по причине остеопороза. Так что я не очень беспокоилась – а точнее, не думала, что на этот раз это что-то более серьезное, чем обычно.

Мое общежитие примыкало к актовому залу, поэтому я вышла на улицу, пересекла овальную лужайку между ними и поднялась по лестнице на два пролета до своего этажа. Платный телефон висел на площадке лестничной клетки сразу рядом с дверью.

Я заказала оплаченный вызов матери, но ответа не было, так что я позвонила в Дом. Бабушка ответила и согласилась оплатить звонок – значит, весь сыр-бор был не из-за нее. После быстрого невнятного «привет», она сразу передала трубку деду.

«Да», – сказал он, отрывисто и по-деловому, как всегда. На секунду мне показалось, что все это ошибка и что на самом деле ничего не случилось. Но ведь был же какой-то срочный вопрос, ради которого меня выпроводили из актового зала. Я также видела и то, как в глазах у Данн мелькала паника, пока она искала меня в зале. Я гораздо позднее сообразила, что уже тогда она все знала.

«Что случилось?» – спросила я.

«Твоя мать только что ушла, – сказал он. – Она будет дома через несколько минут». Я практически видела, как он стоит у телефонного столика в полутемной библиотеке, в накрахмаленной белой рубашке, красном галстуке и синем костюме-тройке, и как ему не терпится со мной покончить.

«Ну так что случилось?»

«Твоего отца забрали в больницу, но беспокоиться не о чем», – сказал он так, как будто сообщал прогноз погоды.

Я могла бы повесить трубку сразу после этого. Я могла бы вернуться и предпринять новую попытку построить отношения с моими новыми одноклассниками в новой школе.

«Это его сердце?» Это было неслыханно для меня – вообще для всех, кроме Дональда, – хоть в чем-то идти против моего деда, но ведь существовала явная причина, почему мне было сказано позвонить.

«Да».

«Тогда это серьезно».

«Да, я бы сказал, что это серьезно». Наступила пауза, во время которой, возможно, он решал, сказать ли мне правду или нет. «Иди спать, – наконец произнес он. – А утром позвони матери». И повесил трубку.

Я стояла на лестничной клетке с трубкой в руке, не вполне понимая, что делать дальше. Этажом выше хлопнула дверь. Затем последовал звук шагов, он нарастал. Мимо меня прошла пара студентов по пути на первый этаж. Я повесила трубку, снова ее сняла и еще раз попробовала позвонить матери.

На этот раз она ответила.

«Мам, я только что говорила с дедушкой. Он сказал, что папа в больнице, но не рассказал, что происходит. Папа в порядке?»

«У него был сердечный приступ», – ответила мать.