Слишком много поваров

— Прошу вас, мистер Лиггетт. — Вулф поднял ладонь. — На вашем месте я не стал бы импровизировать. Вам следовало бы все обдумать заранее. Здравствуй, Сол! Рад тебя видеть.

— Спасибо, сэр. Я тоже. — Сол Пензер встал возле моего стула.

На Соле был его вечный серый костюм, брюки давно не глажены, в руке он держал старую коричневую шляпу. Он взглянул на Вулфа, затем заскользил взглядом по лицам, и я знал, что все физиономии в эти мгновения оказались навсегда занесенными в его фотогалерею.

— Поговори с мистером Лиггеттом, — попросил Вулф.

— Хорошо, сэр. — Глаза Сола сконцентрировались на мишени. — Как поживаете, мистер Лиггетт?

Лиггетт даже не повернулся:

— Ба, это просто комедия!

Вулф пожал плечами:

— У нас мало времени, Сол. Сосредоточься на главном. Во вторник днем мистер Лиггетт играл в гольф?

— Нет, сэр. — Сол откашлялся. — Во вторник в тринадцать часов пятьдесят пять минут он сел на самолет внутренних рейсов в ньюаркском аэропорту. Я сегодня летел тем же самолетом с той же стюардессой и показал ей фотографию Лиггетта. Он сошел с самолета в восемнадцать восемнадцать в Чарлстоне, то же самое сделал я сегодня. Около половины седьмого он появился в гараже Литла на Марлин-стрит и нанял машину — «студебеккер» тысяча девятьсот тридцать шестого года, оставив задаток двести долларов в двадцатидолларовых бумажках. На той же машине я приехал сюда сегодня: она стоит у подъезда. Я несколько раз справлялся, но так и не узнал, где он останавливался на обратном пути, чтобы смыть черную краску с лица. Я спешил, потому что вы просили приехать до одиннадцати вечера. Он снова появился в гараже в четверть второго ночи и был вынужден заплатить десять долларов за помятое крыло. Из гаража он ушел пешком и на Лорел-стрит взял такси, номер С-3428, водитель Эл Биссел, до аэропорта. Там он сел на ночной рейс, который доставил его в Ньюарк в пять тридцать четыре в среду утром. Дальше я не знаю, но он отправился в Нью-Йорк, так как без нескольких минут восемь был в своей квартире и ответил на телефонный звонок Альберта Мальфи. В половине девятого он позвонил в ньюаркский аэропорт и заказал билеты на самолет для себя и Мальфи, а в девять пятьдесят два…

— Достаточно, Сол. С этого момента он действовал открыто. Ты говоришь, что приехал на той же машине, которую Лиггетт нанимал во вторник?

— Да, сэр.

— Хорошо. Это вполне убедительно. И у тебя были фотографии Лиггетта, чтобы показывать всем этим людям — стюардессе, служителю в гараже, шоферу такси?

— Да, сэр. Из гаража он ушел белым.

— Без сомнения, он останавливался по дороге и там переменил внешность. Это не так уж трудно. Сегодня мы выкрасили одного человека у меня в комнате. Отмываться труднее. Не думаю, чтобы шофер или служитель гаража заметили остатки краски?

— Нет, сэр. Я узнавал.

— Так я и думал. Конечно, они не стали проверять его уши. Ты ничего не сказал о багаже.

— У него был чемодан среднего размера из темно-коричневой воловьей кожи с латунными застежками и без ремней.

— Все время?

— Да, сэр. И когда приехал, и когда уехал.

— Хорошо. Думаю, достаточно. Садись на этот стул к стене. — Вулф оглядел лица. И хотя он сумел удержать их внимание во время речи о стряпне, сейчас это удавалось ему еще лучше. Можно было услышать, как муха пролетит. — Теперь мы чего-то достигли, — заметил он. — Вы понимаете, почему я сказал, что такие детали, как то, что Лиггетт упомянул о соусе «Весна», не имеют большого значения.

Ясно, что к такому ужасному преступлению, как убийство, он отнесся невероятно легкомысленно, но мы должны помнить две вещи: первое, он полагал, что его отсутствие в Канова-Спа никто не поставит под сомнение, и, второе, он не вполне осознавал происходящее. Он был опоен. Опоен из той чаши, что наполнила для него миссис Ласцио. Что касается Лиггетта, то с ним покончено: полагаю, мистеру Толмену остается лишь арестовать и допросить его да подготовить обвинительное заключение. Хотите что-нибудь добавить, мистер Лиггетт? Я бы вам не советовал.

— Я ничего не говорю. — Голос Лиггетта звучал, как всегда. — Кроме того, что если Толмен проглотит это и начнет действовать по вашей схеме, то ему придется так же плохо, как и вам. — Подбородок Лиггетта чуть шевельнулся. — Я знаю вас, Вулф. Слышал о вас. Бог знает, почему вы вцепились в меня, но я хочу это знать, прежде чем покончу с вами.

Вулф с сожалением наклонил голову:

— Ваша реакция естественна. Но я уже закончил с вами, сэр. Я опрокинул вас. Ваша самая большая ошибка — то, что вы стреляли в меня как раз тогда, когда я полностью устранился от дела. Поглядите. — Он сунул руку в карман, выудил оттуда рукопись и развернул ее. — Вот куда попала ваша пуля, прежде чем поразить меня. В мою речь. Мистер Толмен, в вашем штате в состав суда, разбирающего убийство, могут входить женщины?

— Нет. Только мужчины.