Слишком толстая, слишком пошлая, слишком громкая

На ранних этапах кампании нападки на нее вызывали такой резонанс, что некоторые даже поверили, будто Братцы Сандерса – это пиар-ход сторонников Клинтон. «Целью было нейтрализовать все атаки, списав их на проявление сексизма, – писал Гленн Гринвальд, – отвлекая, таким образом, внимание от действий самой Клинтон и направляя его на анонимных отдельно взятых пользователей, которые утверждали, что являются якобы сторонниками Сандерса. Эффективное оружие в руках союзников Клинтон»[288]. Клинтон десятилетиями подвергалась сексизму. Теперь ее обвинили не только в том, что она его использует, но и в том, что она сама является его источником.

Многие избиратели, особенно сторонники левой фракции, не нуждались в объяснениях, что Клинтон подвергалась чрезмерным сексистским нападкам: Трамп наглядно продемонстрировал это, заявив, что она не может удовлетворить Америку, потому что не может удовлетворить собственного мужа и что она «играла на том, что женщина», чтобы добиться политического влияния. Но откровенный сексизм, как и расизм, и любая другая форма фанатизма, легко осуждается – даже если ты не принадлежишь той же политической партии, что и Клинтон. Куда труднее понять, каким образом отсутствие харизмы у Клинтон, ее неприятность, ее плохое проведение кампании трансформировались в восприятии избирателей в претензии сексистского характера.

Эзра Кляйн писал в Vox: «Вот Хиллари Клинтон, которую я вижу в вечерних новостях и о которой читаю в прессе. Она расчетлива и осторожна. Ее речи похожи на краткое содержание делового отчета, сделанного целой толпой авторов, боящихся, что в ответ им скажут что-то обидное». Это та самая Хиллари, которую освистывают за шутки на дебатах, которую упрекают за слишком редкие улыбки, которая заслужила прозвище Хиллари-бот. Но те, с кем она работала годами, имеют о ней совсем другое представление. «Они превозносят свою Хиллари Клинтон – блистательную, остроумную, вдумчивую, деятельную, – пишет Кляйн. – Те, кто с ней работал, остаются преданными ей, и даже недавние враги становятся на ее защиту»[289].

Кляйн назвал «пропастью» несоответствие между кампанией Клинтон и отношением к ней ее сторонников и провел целое исследование, устанавливая причины, по которым к ее кандидатуре на политической арене отнеслись с такой антипатией. Как у большинства политиков, у Клинтон есть свои промахи, свои слабые места и неудачные решения, не говоря уж о Бенгази, истории с перепиской и некоторых других моментах, подрывающих доверие. Но ничто не может объяснить ни такой степени ненависти, ни разительного контраста между отношением к Клинтон в ходе избирательной кампании и во время работы в офисе.

Ответ поражает своей простотой. Кляйн объясняет: все дело в умении слушать. «В большинстве избирательных кампаний награда достается тому, кто лучше всех умеет говорить, – пишет он. – Представьте, каково приходится тому, кто чувствует себя не в своей тарелке перед большой толпой. Представьте, что вас постоянно сравнивают с мужем, одним из лучших ораторов, когда-либо участвовавших в выборах; что за каждое неудачное высказывание вам тут же устраивают аутодафе, что десятилетиями твердят, как неестественно вы держитесь. Что вы будете делать?» Она стала прислушиваться. Вдумчиво внимать тому, что говорят и сторонники, и противники. Это умение сыграло ей на руку как законнику и государственному деятелю, но мало помогло в предвыборной кампании. Как подчеркивает Кляйн, «президентские кампании ориентированы на сугубо мужскую манеру уверенно держаться перед аудиторией»[290]. Попытки Клинтон уверенно обращаться к аудитории приводили к тому, что она срывалась на визг и терпела крах. Никакой опыт, никакие тренинги не могли тут помочь.

Обычный парень, Майкл Арновиц из Портленда, штат Орегон, в своем посте на «Фейсбуке» пришел к такому же выводу. Арновиц проследил, как менялась популярность Клинтон в ходе избирательной кампании. «Мы все знаем, что происходит, но не хотим этого признавать, – писал он. – В президентских кампаниях фавориты – мужчины и демонстрируют они сугубо «мужские» качества: физическую мощь, харизму, напористость, настойчивость, солидность». Когда женщина пытается стать мужчиной, она проваливается – в том числе и как кандидат. Если она будет держаться «по-мужски», ее сочтут грубой, проявит женственность – решат, что она не годна для государственной службы [291].

«Нет никаких сомнений, что Хиллари подверглась воздействию двойных стандартов, – доказывает Арновиц. – И ее победа не будет означать победы над социальным сексизмом: ведь проблема расизма не исчезла с выигрышем Обамы»[292].

Взгляд на те события 2008 года, что на избирателей, что на журналистов, подтверждает удручающий факт: система поднялась не против Клинтон, а против женщин вообще. Так называемая визгливость Клинтон, отсутствие харизмы – все это обусловлено тем, что фаворитами в этом состязании по определению являются мужчины. Никаких «слишком» у Клинтон нет: она просто оказалась в вотчине мужчин.