Сливки

Я попросила его вспомнить, где он учился вокалу и откуда знает песню, которую исполнял сегодня. Не без моей помощи его посетили туманные воспоминания о детстве и занятиях в музыкальной школе. Я аккуратно попыталась напомнить ему о Соне. Но на этом моменте он надолго задумался, и мне пришлось сменить тему.

Для поддержания непринужденного разговора я спросила о том, чем он занимался вчера. Где был и что видел. Тут Андрей неожиданно оживился. Может, его взбодрил глоток крепкого чая, который принесла Жанна. Она устроилась рядом с нами и внимательно стала слушать и разглядывать Андрея. Я очень надеялась, что как врач, подруга определит причину его состояния. Но еще больше надежд возлагала на скорый приход Раджи. Только он мог пролить хоть какой-то свет на прошлое моего сына.

Пока же мы внимательно слушали нашего собеседника:

– Вчера я много гулял, – мечтательно рассказывал он. – Зашел дальше, чем обычно, мне даже показалось, что я заблудился. Потом я увидел мост. Очень красивый большой мост.

В этот момент его лицо немного исказилось, а в глазах мелькнула тревога. Мы с Жанной заметили это и переглянулись. Я крепче сжала руку сына и мягко попросила не волноваться и продолжать:

– Расскажи про этот мост.

– Сначала я просто ходил по нему. Потом перелез и смотрел на воду. Потом увидел собаку. Она отвлекла меня. Я не закончил и пошел за ней.

– Отвлекла от чего, Андрей? – я еще сильнее сжала его руку. А Жанна положила мне на коленку свою ладонь.

– Я не закончил. Я хотел сделать кое-что важное, – его лицо снова болезненно искривилось. Он пытался вспомнить.

– Ты хотел спрыгнуть с него? – донесся до меня голос Жанны, предвосхитивший страшную догадку, только созревающую в моей голове.

– Да, точно! – почти радостно воскликнул Андрей.

Тут меня вдруг осенило, что этот взрослый мужчина страдает от почти детской, или, напротив, старческой забывчивости. Это хорошо заметно по тому, как мучительно он погружается в воспоминания и как радуется ясным моментам. Сейчас он улыбался не самой идее спрыгнуть с моста, а потому что вспомнил факт своего намерения. Не без Жанниной помощи.

Через силу я спросила, зачем ему надо было прыгать и понимал ли он всю опасность и последствия этого поступка. Но Андрей снова закрылся в своей непробиваемой скорлупе. За эти недолгие пару часов я уже научилась по его взгляду определять возможно ли продолжение разговора на текущую тему или нет. Историю с мостом Андрюша больше не намерен был обсуждать. Но и мне и Жанне было ясно, что только благодарю чуду, а точнее случайно пробегающей мимо псине, список суицидников не пополнился вчера на еще одного человека, данные о котором, полученные с помощью компакта, возможно, смогли бы помочь опознать в нем моего старшего сына.

Мой мальчик, мой малыш!

Как я любила целовать его аппетитные щечки, проводить кончиком пальца по нежному личику, повторяя изгибы профиля, запускать ладонь в его мягкие непослушные волосы. Теперь щеки впали, кожа огрубела и местами была покрыта глубокими оспинами, а под спутанными редкими волосами чётко виднелся островок гладкой кожи на макушке.

Понятно, что он не смог бы навсегда остаться ребенком, которого можно было бы бесконечно тискать, но это взросление должно было быть постепенным, а не вот таким, при котором через два года после мучительного расставания с маленьким ребенком, получаешь сорокалетнего изрядно потрепанного жизнью почти старика.

Радость от такого воссоединения не могла быть полноценной, без примеси горечи, чувства невосполнимой потери и безысходности. Еще утром я допускала мысль о том, что Андрей неплохо устроился в новом мире и не настроен выходить на связь с прошлым. Это мучило меня, но действительность оказалась еще печальнее. Что мне теперь делать и намного ли это его состояние лучше смерти? Ведь даже самые страшные мои опасения чуть было не оправдались вчера. Мой сын собирался сигануть с моста. И пока не было никакой уверенности, что он не попытается сделать это снова. Чертов новый мир довел его до этого. Будь он сейчас мертвый или вот такой вот потерянный и отстраненный, сломленный когда-то полученной психологической травмой или чем-то еще, в одном у меня не оставалось даже последних малюсеньких сомнений – новая эра не имеет права на существование, она слишком много забрала. Должен быть какой-то способ вырваться из этого затянувшегося ночного кошмара.

Теперь мне становилось еще страшнее при мысли о Соне и Мите. Глядя на Андрюшу, я верила в их благополучие еще меньше, чем раньше. Но говорить с вновь обретенным сыном на эту тему было пока бесполезно. Судя по всему, его полностью поглотили воспоминания о вчерашнем тревожном дне.

А тем временем к нам приблизился Раджа. Он вопросительно посмотрел на нашего странного спутника. Но скорбь на наших с Жанной лицах мгновенно избавила его от ненужных вопросов. Он медленно опустился на кресло рядом и стал внимательно разглядывать Андрея, который не придал ни малейшего значения его появлению.