Сливки

Чтобы не тратить время на догадки и предположения, он достал очки, надел их, посмотрел на Андрея и покрутил колесико сбоку. Теперь я с нетерпением ждала его вердикта. Но он не торопился с выводами, а прежде, чем сказать что-либо, включил компакт и поводил пальцем по прозрачному экрану.

– Андрес, сорок один год, КПЖ 440. Негусто, – заключил Раджа. – Ваш старший, Маргарита, насколько я могу судить. Поздравил бы вас со встречей, но вижу вы не очень довольны.

– Раджа, спасибо, конечно, но вчера мой сын Андрей, – я сделала акцент на правильном произношении его имени, – чуть не пополнил списки суицидников. Он собирался спрыгнуть с моста. Поэтому будьте добры, выкладывайте все, что у вас на него есть, – я указала взглядом на компакт, который все еще оставался в руках араба.

– Не так уж и много, – безропотно откликнулся тот. – В первые годы на перевалочной базе он не отличался кротким нравом и покорностью. Такое поведение было весьма распространенным среди более взрослых сливок. Поэтому они объединялись в отдельные общины, которым уделялось повышенное внимание.

Ну, конечно, подумала я, куда легче промывать мозги с младенчества, чем уже сформировавшимся, хоть и маленьким личностям. Раджа был ярким тому подтверждением. Я невольно вспомнила про самоубийцу на Тверской – ему тоже было за сорок. Оставалась маленькая надежда на то, что Мите тут, возможно, попроще, чем Андрею и Соне.

– Когда он стал таким?

– Судя по всему, задолго до попадания в новую эру. По крайней мере, последние два года – он просто скиталец.

– У него небольшой КПЖ, в прошлом бунтарь, он не приносит никакой пользы и вряд ли сможет послужить на благо общества, – рассуждала я. – Разве это не лишний груз? Не паразит на ровной глади идеальной новой эры?

Раджа молча уставился на меня.

– Здесь никто так не рассуждает.

– Вы уверены, что можете ответить за всех?

– К чему вы клоните, Маргарита?

Я сама удивлялась столь стремительному зарождению в своей голове теории страшного заговора.

– Остальные самоубийцы. Кем были они изначально? Случайно, не бунтарями? Никто ведь не углубляется в причины их решения уйти из жизни? Более того, я сама наблюдала, как равнодушно общество к таким случаям.

Раджа молчал.

– Сделайте кое-что для меня. Посмотрите списки. Последние происшествия.

Араб нехотя включил компакт.

– Сегодня один. Одинокий поэт. 42 года. КПЖ 380.

– В Москве? Есть адрес?

– Да. В восточной части города.

Я кивнула.

– Что вы задумали, Марго?

Он впервые назвал меня так. Так, как называли меня только мои мужчины.

– Проверить правильность своей теории и посвятить в нее вас, Раджа.

Мы договорились встретиться рано утром.

Глава 32

Жанна уловила ход моих мыслей быстрее Раджи и очень хотела поехать с нами на место трагедии. Но я попросила ее остаться с Андреем и не отходить от него ни на шаг.

Жанна уступила ему свою кровать и переночевала в соседнем пустующем номере.

С вечера я предложила сыну принять ванну. Мы нашли ему чистую новую одежду в гостинице. Потом я расчесала и подравняла его волосы.

Всю ночь я старалась не смыкать глаз. Он тоже долго не спал, и воспользовавшись этим, я рассказывала ему о детстве. Припоминала много интересных и не очень значительных событий, его занятия и увлечения. Старалась как можно чаще упоминать отца, сестру и маленького брата.

Я чувствовала его интерес и иногда, несмотря на кромешную темноту в номере, угадывала улыбку. Местами он едва слышно хихикал или даже поддакивал, подтверждая, что понимает, о чем я. Но порой погружался в себя и переставал реагировать. Его вниманием было очень сложно завладеть, но я была уверена, что со временем найду к нему подход. И тогда, подобрав ключики к его сознанию, расспрошу его обо всем, что он помнит о сестре.

Под утро я все-таки задремала, а когда проснулась, чуть не постарела на десять лет разом. Андрея не было в кровати. Он стоял на балконе, перевесившись через перила и глядя вниз. Я вскочила и вышла вслед за ним, очень аккуратно, при этом торопливо, но поняла, что опоздала. На соседнем балконе уже стояла Жанна в ночной рубашке и уговаривала Андрея вернуться в номер. Она поймала мой полный ужаса взгляд и кивнула, давая добро прикоснуться к нему.

Одной рукой я крепко обхватила запястье сына, другой – обняла его за талию. Он наконец выпрямился и обратил внимание на нас обеих. По его взгляду я поняла, что наваждение, приведшее его на балкон, отступило. Но оно могло вернуться в любой момент. Поэтому я очень спокойным тоном сказала:

– Пойдем, умоемся и спустимся позавтракать.

– Спустимся? – повторил он.

– Да, по лестнице. На первом этаже нас ждет кофе и вкусный завтрак. Пойдем скорее.

Андрей засеменил к ванной.

Я не могу всю жизнь оберегать его от суицида, подумала я в тот момент. И тут же устыдилась: какая же я мать, если сдалась в первый же день?

Были мысли отказаться от вчерашней затеи. Но когда Жанна со всей ответственностью согласилась не отходить от Андрея, я немного успокоилась. В конце концов, это небольшое частное расследование я задумала ради него.