Сливовый календарь любви

Но ведь Фукагава – колыбель почитаемых нынче «жизнелюбия» и «чувствительности», и именно отсюда приходят в наш мир моды. Да-да, здесь, на юго-востоке столицы, выдумывают самые щегольские наряды, узоры тканей и любимые всеми расцветки. А зачинательницами всегда бывают гейши Фукагавы. Их множество, но самые известные в наше время – это Масакити, Куникити, Асакити, Които, Тоёкити, Хисакити, Имасукэ и Кохама[48]. Мало кого можно поставить сразу после них. Зернышко к зернышку – лучший урожай всех семи кварталов района Фукагава! И кто из гостей не знает имен этих девиц, тот не может называться истинным завсегдатаем Фукагавы. Но автор этой повести – иное дело. Сам он держится в стороне от подобных мест и лишь перечислил то, что «сто глаз увидали, сто пальцев указали», дабы уведомить и жителей провинции о нравах столицы.

Но мы отвлеклись.

Тандзиро в это самое время раздвигает створки окна и выглядывает на дорогу, поворачивая голову то вправо, то влево. По дороге идет молодая женщина. Лет ей чуть больше двадцати. Только что вымытые волосы уложены в прическу «симада», которая слегка растрепалась и сбилась набок. Лицо после ванны без грима, но в нем нет ни малейшего изъяна, а чуть порозовевшие веки выдают недавний порыв страсти. Вздохнув и улыбнувшись, она захлопывает окно, которое открыл Тандзиро, выкрикивая что-то на прощание.

Женщина(это гейша Адакити). А я вот, наоборот, ничуть не ревнива!

Прижимая к себе свернутый купальный халат, она решительно шагает прочь. В этот момент на дороге показывается Ёнэхати, и они сталкиваются лицом к лицу. – Ах!

Адакити. Ты в купальню?

Сердце Адакити готово выскочить из груди от страха, так как Ёнэхати давно уже знает, какого рода отношения между Адакити и Тандзиро. Да, у этих двоих любовная связь, и не стоит об этом много говорить, ибо в таком уж месте они живут.

Ёнэхати с невозмутимым видом перекладывает купальный халат из правой руки в левую, затем тонкими пальчиками вынимает из прически серебряную заколку с большим коралловым шариком на конце и почесывает ею затылок, делая при этом брови домиком.

Ёнэхати. Так, Тан-сан, значит, уже встал?

Адакити. Конечно встал!

Ёнэхати. А ты – не от него ли сейчас идешь?

Адакити. Нет, просто крикнула ему пару слов с улицы. Но оправдываться я не намерена, ибо могу пойти к нему, если захочу. Фу, как холодно после ванны! (Передергиваясь от неприязни, Адакити проходит мимо, затаив в сердце враждебное чувство.)

Итак, две любовницы встретились и разошлись, и Ёнэхати входит в дом, с грохотом раздвигая сёдзи.

Тандзиро сидит, склонившись над листом бумаги, и ему кажется, что это Адакити снова вернулась за каким-нибудь пустяком. Он оборачивается.