Слой-2

Он сказал Юрию Дмитриевичу, что Чернявский давно вхож в правительство и вообще «сидит» на деньгах, отпускаемых министерством на строительство социальных объектов в Тюмени. Бородатый кивнул. Тогда он сказал, что сметная стоимость объектов завышается раза в полтора, если не в два, и лишние деньги отмываются и распределяются лично Чернявским. Бородатый снова кивнул и отсалютовал стаканом. Кротов добавил, что Гарри Леопольдович весьма и весьма прибыльно работал по долгам и взаимозачетам и с этого много имеет и раздает кому следует. Бородатый поднял брови. И тогда Кротов сказал, что учредителями оффшорной строительной фирмы с далекого юга, захватившей в последние годы рынок тюменских подрядов, является сам Чернявский со товарищи. И еще он сказал, что теперь понимает, почему с нефтяниками на Кипре они намеревались беседовать отнюдь не про нефтедобычу, и что больница, которую «киприоты» станут возводить на Севере, будет стоить по затратам всего лишь двадцать миллионов долларов, а не тридцать семь, как накручено в смете.

– Браво, – сказал Юрий Дмитриевич.

– И сколько же я получу с тех семнадцати лишних «лимонов»?

– Целое состояние, Сережа.

– Нельзя ли конкретнее?

Бородатый задумался, потом произнес с добродушной улыбкой:

– Проницательность следует поощрять... Но учтите, общая проводка денег будет сделана через ваш банк, так что уж вы постарайтесь, чтобы всё прошло гладенько. И придумайте что-нибудь новенькое, эти бесконечные штрафные санкции уже выглядят подозрительно...

– Минуточку, Юра, я еще не закончил, – остановил его Кротов. – Мы уже настолько сами влезли во все эти дела, что вполне могли бы «кинуть» Чернявского, но вы этого не делаете, хотя вам лично, я вижу, Чернявский по-человечески неприятен. Значит, есть еще что-то?

– Опять качаетесь, Сережа: то «вы», то «мы»... Дело в том, что упомянутый господин Чернявский весьма серьезно включен в процесс грядущей приватизации Тюменской нефтяной компании. А это, учтите, – последний большой нефтяной пирог, который еще не поделён.

– И вы намерены поучаствовать в дележе?

– Мы, мы намерены поучаствовать.

– Рокецкий в этом вопросе – важная фигура?

– Как посмотреть, – качнул стаканом Юрий Дмитриевич. – Сам по себе губернатор почти ничего не решает в нефтяных делах, там завязаны люди покруче, но когда на одной чаше весов лежит тонна и на другой – тонна, то даже маленькая гирька способна нарушить равновесие.

– Узнаю великую теорию баланса, – сказал Кротов. – Слесаренко – тоже гирька? – спросил он и вздрогнул от телефонного звонка.

– Лёгок на поминках, – фыркнул Юрий Дмитриевич. Кротов глянул на часы – половина четвертого, снял трубку и услышал голос Слесаренко.

– Задерживается, будет в пять, – сказал он бородатому, возвращая трубку на место. – Получается, вы знали про Сургут?

– Не всё и не во всех деталях.

– Про подставку с «баксами» знали?

– Информация имелась.

– А про Кулагина?

– Что его будут убирать? Полнейшая неожиданность, как ни печально в этом признаваться. И учтите, Сережа, говорю вам с полной откровенностью: это была не наша операция. И если бы не случай с Лузгиным, мы никогда бы с нею не пересеклись, здесь Гарик прав стопроцентно.

– Но – знали.

– Да, знали.

– Но это же нечестно.

– Эх, Сережа, – почти ласково произнес Юрий Дмитриевич. – Вы, наверное, один из последний людей, еще не забывших, как звучит это слово. – Он смотрел на Кротова без раздражения, но как бы с некоторым печальным разочарованием. – Разве мы виноваты, что у достойного уважения товарища Слесаренко такие друзья, как Гарик с Колюнчиком? Мог бы научиться к пятидесяти годам получше разбираться в людях. – Он повел плечами, словно искренне был удивлен наивным чужим недомыслием. – Повторяю, команда Чернявского действовала на своей территории и никакого ущерба нам не причинила, пока не занялась самодеятельностью с вашим другом Лузгиным.

– Никогда не поверю, – сказал Кротов, – что весь этот сыр-бор вы устроили из-за Вовки. На хрен он вам сдался, честно говоря.

– Не скрою, к вашему другу мы относимся сугубо функционально. Он неглуп, небесталантен, но таких много, и ангажировать другого журналиста этого уровня не стоит ни большого труда, ни больших денег. Но он ваш друг, а с вами лично мы связываем определенные перспективы. И последнее: он работал на нашу организацию, и мы не можем позволить никому безнаказанно покушаться на наших работников. Это дело принципа. Я надеюсь всем сердцем, что ваш друг жив и мы отыщем его, так сказать, неповрежденным... – От таких слов Кротову стало не по себе: он видел, что сделал Юрин соратник Геннадий Аркадьевич прошлой ночью с упрямой обысковской девкой. – А вдруг не найдем? Поэтому мы и требуем компенсации.

– Голову Степана?

– Да кого угодно, пусть решают сами, нам безразлично: обыкновенный зачёт.

– Вы его возьмете заложником или сразу кончите?

– Вы же слышали сами: они не возражают, чтобы сразу.

– А Слесаренко? – спросил Кротов. – Он-то как сюда вписывается?

– Очень просто: не получилось с «баксами» – подставят на Степане. Они беседуют, тут врываются менты... Сладкая парочка!