Слой-2

– Про себя, Сережа, про себя.

– Для этого достаточно подойти к зеркалу.

– Нет, недостаточно. Глаз не видит, не хочет видеть.

И Кротов опять сказал себе: прав был бородатый, черт бы его побрал, инженера, да нет – патологоанатома человеческих душ; вот уж именно: злой гений, так его и перетак.

– В бильярд стукнуться нет желания?

– Что вы тянете, Сережа? – Слесаренко слегка отодвинулся от стола. – Вы не хотите меня взять на эту встречу?

– Да, не хочу. Но я обещал – значит, поедем.

– Тогда поехали. Мне нужно вернуться к семи.

– Удивительный вы человек, Виктор Александрович, – без тени насмешки произнес Кротов. – Идёте на встречу с убийцей и планируете вернуться к семи.

– Перестаньте, – поморщился Слесаренко. – Мы едем или нет?

Было уже совсем темно, когда они выехали на узкую улочку в окрестностях магазина «Маяк», и Кротов увидел юрин «джип» и микроавтобус амбалов, стоящие на грязной обочине без габаритных огней. Кротовский водитель, буксуя и рявкая двигателем, пристроил машину за «джипом», но не вплотную, чтобы не блокировать себе и другим возможность быстрого отъезда.

Кротов и Слесаренко выбрались на дорогу и пошли к «джипу», широко и неловко расставляя ноги на мыльной глине разбитой горбатой дороги. Дверца «джипа» открылась, мелькнула Юрина рука в перчатке. Кротов приблизился первым, опираясь руками о корпус машины, и заглянул внутрь. Юрий Дмитриевич сидел на водительском месте, справа светлел аккуратненькой стрижкой белобрысый нарядный Андрей.

– Как дела? – спросил Кротов, чувствуя спиною приближение Слесаренко.

– Буч Кэссиди и Санданс Кид в одном лице, – криво усмехнулся бородатый. – Андрееву «команду» я отослал, дом фиксируют наши. И ведь не хочет сдаваться, ковбой разнесчастный! Можем штурмануть, но у него гранаты.

– Это правда? – спросил Кротов белобрысого.

– Степан – наш оружейник. У него в подвале весь наш арсенал, кроме носимых стволов.

– Ну, нашли кого!.. – развел руками Кротов.

– Он же металлист, – пояснил белобрысый. –Он же классный рабочий-лекальщик. Этот мужик «пушки» понимает и любит больше баб и водки.

– Он вообще не пьет, – заметил Кротов.

– А я что говорю? – обиженно сказал Андрей. – Ценный был кадр, с ним горя не знали...

– Он в подвале или в комнате?

– Судя по голосу – в комнате, – сказал Юрий Дмитриевич.

– Я пойду поговорю с ним.

– Я тоже, – сказал за кротовской спиной Слесаренко.

– Пистоль оставьте – это приказ, – сказал бородатый.

Кротов вынул «Макарова» из наплечной кобуры-и протянул Юрию Дмитриевичу.

– Только, пожалуйста, без спецназовских фокусов, когда мы будем внутри.

– Ступайте, батенька. Дать вам платочек?

– Это зачем ещё?

– У меня белый – помашете им. Как в кино.

– Идиотизм, – процедил сквозь зубы Слесаренко, и они пошли к калитке в заборе, за которым белел кирпичом аккуратный одноэтажный дом с застеклённой верандой, крытый сверкающим гнутым железом. На углу дома, лицом к ближнему окну, неподвижно стоял один из амбалов, держа в опущенной руке короткоствольный черный автомат.

– Сейчас мы войдем, – громко сказал Кротов. – Велено без фокусов. – Амбал кивнул, не поворачивая головы от окна.

Они поднялись на крыльцо. Кротов перекинулся взглядом со Слесаренко и постучал в дверь кулаком. Пугающе близко за дверью раздался знакомый ворчливый голос:

– Чего колотите-то? Звонка не видите?

– Степан! Это я, Кротов!

– Не ори. Кто с тобой?

– Это Слесаренко Виктор Александрович.

– Ни фига себе гости, – сказал Степан. – Зачем пожаловали?

Я хочу поговорить с вами, – сказал Слесаренко, переступая ногами на поскрипывавшем дереве крыльца.

Ты что, поп? – Голос Степана звучал уже прямо за дверью. – Грехи мне отпускать пришёл? Нам без надобности.

– Давай открывай, – крикнул Кротов. – Может быть, чего придумаем вместе.

– А незаперто! – весело гаркнул Степан. – Толкни дверь – и все прямо к богу! Втроем не так скучно помирать будет.

– Убери свои бомбы, а? – Кротов старался держаться уверенно, но горло уже сводило от страха и напряжения. Слесаренко опустил ему руку на плечо и слегка встряхнул. – Потом снова поставишь, если так хочется. Мы без оружия...

– Пошутил я, входите, – сказал Степан.

Кротов вытянул руку и нажал на темный стёганый дерматин дверной обивки, и, когда дверь поехала без скрипа на хорошо смазанных петлях, у него дрогнули ноги, и Слесаренко тверже взял его за плечо.

– Мы входим! – выкрикнул Кротов, ступая через порог в темноту.

– Топайте прямо в комнату и садитесь на диван, – откуда-то сбоку сказал Степан. – Извините, что без света.

– Я понимаю, – сказал Слесаренко и натолкнулся в сенях на Кротова. Они прошли в глубь дома и сели, как было приказано, на диван, лицом к чернеющему проёму двери; в сенях стукнуло, щелкнул замок. Кротов оглядывал комнату быстро привыкающими к темноте глазами и уже видел, что всё в этом доме устроено по-городскому, с хорошей мебелью и даже картинами – содержание не угадывалось во мраке, но правильные квадраты и прямоугольники темнели на серых стенах заботливо размеренным порядком.