Слой

Он смутно помнил, что где-то здесь была аптека — во время разборки с наглым щенком из «БМВ» ему на глаза постоянно попадался зеленый крест, и, кажется, этот крест висел на углу. Миновав здание дореволюционной постройки, безвкусно переделанное под офисы, Петр его увидел. Крест с широким бокалом и незлой медицинской змейкой оказался за поворотом. Место, куда он вел своего преследователя, находилось в другой стороне, но крюк до аптеки вряд ли мог вызвать подозрения.

Все его действия вполне укладывались в некую схему. Наблюдателям наверняка было известно о побеге из психушки, и, узнав, на какой станции он вышел, они могли предсказать весь его маршрут. И, естественно, отправить одну из машин на опережение, прямо к больнице. Против этого Петр также не возражал.

Зайдя за угол, он быстро прошел короткий отрезок и, снова свернув, забежал в аптеку. Когда он сам занимался слежкой, то больше всего ненавидел именно это — стеклянные стены. В витрине торчали гигантские рекламные упаковки всяческих медикаментов, из-за которых он был почти не виден. Чего не скажешь о прохожих — те проплывали, как в аквариуме.

Один из неприятных моментов в работе филера — поворот. Объект скрывается за домом, и, чтобы его не упустить, приходится ускорять шаг. Еще хуже, когда сразу за первым поворотом следует второй.

Как Петр и думал, это был опять мужчина. Имидж — бедный студент: брюки, сандалии, клетчатая рубашка. Все неброское, поношенное.

Выскочив из-за угла, студент увидел, что Петр пропал, и на секунду растерялся. Секунды Петру было достаточно. Он отошел к прилавку и принялся рассматривать средства от головной боли. Сейчас «хвост» сообразит, в чем дело, и успокоится. В аптеку он не зайдет, будет пастись снаружи. У него есть время занять хорошую позицию где-нибудь в теньке, за деревом. На здоровье. Это уже не имеет значения.

Покинув аптеку, Петр насухую проглотил таблетку и пошел обратно. Вскоре он был на Нижней Мухинской. Еще немного, и он достиг тех самых дворов, где произошло его освобождение из крезушного плена. Вспомнился Ку-клукс-клан, алчный и глупый человек с пудовыми кулаками. Где он теперь? Что с ним? Человечек...

Вереница темных дворов была все такой же сырой и вонючей. Солнце в этих колодцах появлялось только в полдень и не успевало просушить гниль вокруг мусорных баков. Хворых голубей с прошлого раза, кажется, не убавилось, а окна по-прежнему оставались зашторены — смотреть здесь было не на что.

Воспользовавшись паузой, Петр пролетел две секции и вжался в нишу с железной дверью. «Хвост» побежит, обязательно побежит. В первом дворе он будет еще осторожен, во втором уже не так, потом прикинет длину галереи и, чтобы не по-. терять объект окончательно, помчится со всех ног.

Сзади раздались торопливые шаги. Остановившись, студент что-то шепнул — видимо, в рацию, и двинулся дальше. Не найдя Петра, он бросился вперед и неожиданно для себя напоролся животом на остроносый ботинок.

Петр добавил для гарантии под коленную чашечку и, оттащив филера с прохода, зажал его между стеной и ржавым контейнером.

— "Пушка" есть? — спросил он и, не дожидаясь ответа, быстро обшарил его брюки. — Рацию сюда. Так. На кого пашешь?

— Я не... вы не... — шаблонно запротестовал студент.

Петр схватил его за нижнюю челюсть и дважды впечатал головой в острый угол.

— Ты не понял, кекс. Ты попал! На такие бабки, что, если твоя мама продаст почку и глаз, это будет только десять процентов. На кого пашешь, сявка?

Он почувствовал, что его занесло не в ту степь, это было скорее из репертуара Ренатика, но отступать было поздно. Петр вдрызг разбил студенту губы и продолжил в ускоренном темпе:

— Сука, кишки выпущу! Кто послал? Кто велел следить?

— У нас крыша, — прошамкал тот. — Все переговоры с ней.

— А, переговоры?

Петр отпустил рубашку, но лишь для того, чтобы поудобней взять рацию. Он колотил ей по лбу студента до тех пор, пока пластмассовый корпус не развалился на куски.

— Переговоры окончены. На кого пашешь?

— Я не сам... от конторы, — пробормотал филер, закатывая зрачки.

— Ты погоди спать, дружок. Давно меня водите?

— Второй день.

— Что за контора?

— "Фомальгаут".

— Во назвали! Сам не выговоришь. Кто такие? Сыщики, что ли? Чей заказ работаешь?

— Обращайся к начальству...

— А я к тебе обращаюсь. Я тебя уважаю, понимаешь? Почти как начальство.

— Чего ты?.. Я простой исполнитель...

Петр вытянул шею, оглядывая дворы. Со стороны больницы ковыляла старуха с сумками.

— Ты не простой, сынок, — заговорил он как можно быстрее. — Ты исполнитель, который должен кучу бабок. Ты попавший исполнитель. Квартира есть? Продашь. Вместе с телевизором и ночной вазой.

— Все денежные вопросы... — начал было студент, и Петр, сообразив, что его опять отсылают к начальству, нанес серию действительно серьезных ударов.

— Денежный вопрос решен. Ты нищий. Остался вопрос о твоей жизни.