Слой

— Это вы, да? — спросил Константин, чтобы как-то его прервать.

— Да, — вздохнул сосед.

Между скорбящими женщинами и офицером из почетного караула стоял он — дядька с красным лицом. В строгой тройке он смотрелся куда лучше, чем в больничном одеянии.

— Раз уж о нем заговорили, о Немаляеве, я вам, Костя, скажу откровенно: он ведь нашего Нуркина был на две головы выше. Тоже покойник, нехорошо, может быть... Нет, не потому, что мы в приятелях... особой дружбы не водили, хотя от старых знакомых он никогда не отказывался... Масштаб, Костя. Уж вы мне поверьте, я сам без малого тридцать лет на руководящей работе. В управлении немножко понимаю. Александр Немаляев — прирожденный организатор. Нуркин, премьер наш, — он, конечно, лидер. Зажечь умеет, повести за собой... Только это еще не все. Требуется и вторая составляющая: представлять, куда двигаешься, куда ведешь.

— А Немаляев представлял? По-моему, в этом Чрезвычайном Правительстве все не очень-то...

— Не все, Костя, не все. — К его нелояльности высокопоставленный больной отнесся равнодушно. — Вот если б Немаляеву больше воли, если б Нуркин на него не давил... да что теперь! Обоих нет.

— А все же. Допустим, появился второй шанс.

— Шанс?.. Я не совсем понимаю. — Собеседник оторвал взгляд от газеты и уставился на его поднос. — Что же вы не едите ничего? Возьмите еще пирожок, мне будет приятно.

— Спасибо. Вы простите, что я позволяю себе фантазировать. Тема невеселая.

— Будь премьером не Нуркин, а Александр, все сложилось бы иначе, — убежденно проговорил дядька. — И Ополчение, и эти жертвы... довел страну до ручки, а теперь что ж... нагайка и столыпинский вагон. Немаляев бы этого не допустил. Он тоже с завихрениями, но, не смейтесь, в душе он романтик. Человек с идеалами. Был...

— А вы не боитесь вот так говорить с незнакомым?

— С моей болезнью боятся только двух вещей: ночи и того, что медсестра опоздает с уколом.

— Еще раз простите... А как вы считаете, смог бы Немаляев стать преступником?

Сосед задумчиво погладил багровый подбородок. Вопрос он воспринял неожиданно серьезно.

— Трудно сказать, — после паузы произнес он. — Это зависит от системы координат. Вы понимаете, о чем я. В христианском смысле мы все грешники.

— Нет, я без философии, по Уголовному кодексу. Мог бы он быть профессиональным преступником? Вором в законе.

— Запросто, — без улыбки сказал сосед. — Способностями Саша обладал. А как ими воспользоваться — это зависит от случая. Не поступи он в свое время в институт, свяжись с дурной компанией... А вы что же, увлекаетесь подобными, э-э... прогнозами? Вы социолог?

— Любитель, — коротко ответил Константин, возвращаясь к фотографиям.

— Да... Был человек, и нет его.

— А это кто? Возле гроба.

— Семья. Жена Татьяна, сестра Марина... Недавно стало известно, что авиакатастрофа была спровоцирована. Н-да, все-таки диверсия. Мерзавцы...

— А это? — спросил Костя, вглядываясь в темное пятно на месте третьего лица. Женщина стояла вполоборота, да и печать была нечеткой, но что-то Косте подсказывало: этот профиль он уже видел.

— Дочь Марины. Своих детей у Саши с Таней не было, их им заменяла племянница, — сказал сосед.

А потом назвал ее по имени.

— Племянница Немаляева? — проронил Костя, наклонившись к столу.

— Красивая, правда? Теперь она... почти осиротела. Не знаю, возможно ли это — почти осиротеть. Выходит, возможно. В новостях еще не передали, но меня уже проинформировали: поймали тех негодяев. Тех, что аварию подстроили. Естественно, из Ополчения. Таких надо на части рвать. Кто-то помог на них выйти — внедренный агент или еще кто... Что же он раньше-то молчал, агент сопливый?..

Константин зажмурился и, словно этого было недостаточно, закрыл лицо ладонями. Он скрипел зубами и сжимал пальцы ног, ему хотелось сжечь свой ужас незаметно для окружающих — хотя бы первую его волну, однако за ней накатила вторая, и Костя понял, что ему не сдержаться.

— Что это с вами? — озаботился сосед. — Я сейчас доктора... Врача!

— Врача... — выдавил Костя. — Раньше... надо было раньше...

Он вскочил и, свалив тарелку с пирожками, бросился в коридор. Гвардеец у перегородки тревожно заворочался и замер в ожидании. Он охранял этаж от посторонних, относительно же пациентов никаких указаний не было.

— Черных! Где Черных? — выпалил Константин, подбегая к усатому сержанту. — Отведи меня в Борису. В питомник. Отведи, ну!

— Зачем вам?

— Отведи!

— Не положено, — промямлил тот. — Пост. Смена через полтора часа.

— Отведи сейчас! — отчаянно заорал Костя.

— Руки... руки-то убери, — заволновался охранник, пытаясь отцепить его пальцы. — Ты что балуешь? Ты куда к кобуре?.. Да ты чего?!

По лестнице, задыхаясь, неслись три человека в белых халатах.

— Только не стреляй! — крикнул кто-то из противоположного торца. — Шоком его!

— Нельзя электро-.. — прохрипел Мясник, преодолевая последние ступени. — Нельзя шок!..

Константин незаметно для окружающих согнул колено, и гвардеец, ойкнув, присел на корточки. Он тяжело задышал и хлопнул себя по кобуре — ладонь провалилась в пустоту.