Слой

— Я знаю, Костя. Но цель велика. Ради нее надо смириться. Мы не делаем ничего плохого. Наоборот, заставляем пяток сволочей поработать во благо...

— Ты говоришь как Нуркин.

— Они нам сегодня здорово помогли. При переезде. И с тобой... Ведь не бабы же тебя волокли. Если б не команда Зайнуллина, неизвестно, где бы мы сейчас были. Дай им шанс проявить себя по-настоящему.

— Когда проявят, будет поздно.

— Все! Оставим эту тему. — Петр вздохнул и, раскрыв окно, закурил. — Лучше о другом. Твои провалы не повторятся?

— Меня наконец-то убили.

— Поздравляю, — невесело произнес Петр. — Как там сейчас? Как наше Ополчение?

— Плохо, — сказал Константин. — Хуже некуда.

— Чрезвычайное Правительство победило?

— Мне из больницы не видно, кто победил, а кто проиграл. Но слово «чрезвычайное» там больше не употребляют. Кажется, на Родине все налаживается.

— Чего?! С Ополчением плохо, а там налаживается? Что там может наладиться без нас? Ты сначала думай, потом говори.

— Я думал, сотник. Времени было в достатке — я и думал. Нуркин сволочь, это ясно. С Нуркиным надо кончать. А остальных... зря мы их под одну гребенку. Люди разные.

Петр глубоко затянулся и медленно выпустил дым ему в лицо. Константин стерпел.

— Я, Костя, не пойму чего-то. Ты что предлагаешь? Сформулируй свою кашу.

— Ничего я не предлагаю! — разозлился Костя. — Хотел сомнениями поделиться, да смотрю, не по адресу.

— Правильно смотришь, — спокойно сказал Петр. — Когда сомневаешься, надо к венерологу идти, а меня грузить ни к чему. Слушай, а может, это у тебя от стресса? Как-никак, помер.

— Мы все померли, — буркнул Костя. — Что ты мне собирался сообщить?

— Нуркин начал собственную охоту за дневниками Черных. Они оба их ищут, Немаляев — отдельно, Нуркин — отдельно.

— С чего ты взял?

— Очень просто. Нуркин пытался организовать слежку, не прибегая к помощи братвы. То есть интерес к записям он от Немаляева скрывает. Немаляев в свою очередь утаил от него смерть Бориса. Тоже подозрительно.

— А Немаляев откуда знает?

— Да я сам ему сказал! Когда он звонил. А, ты же в отключке валялся. В общем, все это смахивает на раскол. Только не соображу, как этим воспользоваться. Я в интригах не мастер.

— Грохнуть обоих, вот и вся интрига, — заявил вошедший Ренат.

Вместе с Зайнуллиным на кухню вперлись его подчиненные, и на восьми квадратных метрах стало нечем дышать.

— Сотник, а где моя почетная грамота? — театрально спросил Зайнуллин.

— Дай ему доллар, пусть купит себе шоколадную медальку, — бросила из коридора Настя. — Ребят, вы бы рассосались как-нибудь, здесь взрослые беседуют.

Четверо новобранцев недовольно загомонили, но под окриком Рената отправились в комнату.

— Нет, ребята правда отличились, — сказала она. — Мозги у них, как у ящериц...

— Это, наверно, комплимент, — вставил Ренат.

— ...но действовали отлично, — закончила Настя.

— А что случилось-то? — спросил Константин.

— Когда сюда перебирались, Людмила засекла наблюдение. Две машины.

— Я был уверен, что пасут только меня, — сказал Петр.

— Выходит, ваш Нуркин подстраховался. Но от второй группы ничего не осталось.

— Мы их в капусту чик-чик-чик! — Зайнуллин ребром ладони изобразил рубку овощей и счастливо рассмеялся.

— Свидетели? — коротко осведомился Петр.

— Чик-чик!..

— Да уж, такого «чик-чик» я давно не видала, — подтвердила Настя.

Константин выразительно прочистил горло и, скрестив на груди руки, отвернулся к окну.

— Зато Кокошин гуляет по Мурманску и в ус не дует, — мрачно сказал Петр.

— Ты что, сотник? — опешил Ренат. — Кому нужен этот Кокошин, сука, маму его... а... — Он поймал на себе строгий взгляд Насти и дальше решил не развивать. — Кокошин-какашин... Ты гляди, каких я тебе хлопцев подогнал! Они за революцию в огонь и в воду!

— Революция? О чем ты?

— Ну, это... что там у нас? Ополчение, то-се, железные пацаны!

Константин не выдержал и вышел в коридор. Первая комната была занята «железными пацанами». Они окружили телевизор и, разделившись на пары, жарко о чем-то спорили. При этом «железные» пихались, брызгали слюной и обзывали оппонентов пидорами. Не вникая в суть дискуссии, Костя пошел дальше.

Вторая комната находилась в самом конце, после туалета и ванной. Людмила по-турецки сидела на вытертом коврике. Сначала Косте показалось, что она медитирует, но потом он заметил у нее в ногах какую-то книгу.

— Почему не со всеми? Почему телевизор не смотришь?

— Футбол. Занятие для плебеев, — сказала она, не отрываясь от чтения.

— Гм, гм... — Константин не сразу нашелся что ответить. — Для плебеев?.. Конечно, ты-то среди нас голубая кровь.

Он плотно прикрыл дверь и продолжил:

— Голубая кровь, да. Родственников имеешь знатных.

Людмила медленно подняла глаза и тихо проговорила:

— Ты понимаешь, что я могу тебя убить? Одним ударом.

— Понимаю. Поэтому захватил вот это. — Константин вытряхнул из рукава нож и виртуозно крутанул его между пальцев.

— Ты, наверное, в цирке работал. Наверное, клоуном. Я твое перо голыми руками сломаю.

— Наверное. Если дотянешься.

— Но сначала вырву тебе язык.