Слой

— Тебе баба какая-то телефон обрывает, — невпопад сказал Костя. — Про твою теорию...

— Зашевелились! Я же говорил, что до них дойдет. Все не так уж сложно, надо только перестать мыслить догмами.

— Как получилось, что мы с тобой встретились? Это что, совпадение?

— В определенной мере.

— Не верится.

— В данном слое я старший лейтенант Гвардии. Это и есть совпадение. Остальное...

— Ты сам! — неожиданно догадался Костя. — Остальное ты сделал сам! Но как ты перемещаешься?

— Никто никуда не перемещается. Туда, где вы меня прирезали, я уже не попаду. На свете много мест, куда нам вход заказан, но еще больше мест открыто.

— Значит, нас много? Каждого: тебя, меня, Нуркина...

— Вот дебил! — рассмеялся Борис. — Ты все своим Нуркиным страдаешь. Взорвали его давно — вместе с тачкой, телохранителями и тремя десятками случайных прохожих. Лично мне, как гражданину России, от этого не полегчало.

— Про Нуркина я просто для примера, — суетливо замахал руками Константин.

Он чувствовал, что уже накатывает, что сейчас, через несколько секунд, его выкинет назад, а разговор только начался — так много нужно было прояснить...

Борис, заметив, что Косте становится хуже, отнес стул обратно к столу и откинул щеколду.

— Отдыхай, маньяк. Меня сюда надолго перевели. Может, встретимся еще.

— Я вчера показания давал, — опомнился Константин. — Заложил кого-то. Только это был не я! Как это возможно?

— Возможно, маньяк, возможно. Тебя, наверное, еще где-то убили. А в этом слое ты вроде магнита. На волоске от смерти. Лучше тебе здесь не оставаться.

— И я о том. Только сам не могу. Помоги, а? Я же тебя прикончил! Вот там рубильник. Прошу!

— Не хочу, накажут. Я ведь человек служивый. — Борис указал подбородком на погон и открыл дверь.

— Эй! — захрипел Костя. — Еще скажи... не уходи, мне надо знать!..

Стены палаты дрогнули и поплыли — все быстрей и быстрей, пока прыгающий силуэт Бориса не размазался в широкую черную полосу с золотой прожилкой — погоном старшего лейтенанта...

* * *

Географ, холера его возьми, до телефона все же добрался. Костя поднял с пола трубку, послушал короткие гудки и положил ее на рычажок. Отвечал на звонок или сам кому-то названивал? Если сам, то кому? Поди теперь узнай.

Пошатываясь, он добрел до ванной и сунул голову под струю холодной воды. Затем отправился на кухню, но, наткнувшись на торчавший нож, круто развернулся к кабинету. Записи этого ненормального — теперь-то он точно до них доберется. Посмотрим, что там у него за теория.

Не успел он дойти до секретера, как кто-то позвонил в дверь. Чертыхнувшись, Костя замер на месте и прислушался — ящик не работает, магнитофон тоже. Свет везде погашен. Нет никого, ясно?

В дверь опять позвонили. Он на цыпочках прокрался в прихожую и только там вспомнил, что «глазок» у Бориса не врезан.

Звонить перестали, начали стучать. Что за хамство?

— Открывайте, вам телеграмма! — крикнули на лестнице.

«Чего орешь, дура, нет же никого», — раздраженно подумал Константин.

— Телеграмма вам! Телеграм-ма! «Молния», открывайте!

Голос был казенный, какой-то деловой и страшно спешащий. Костя понял, что бабенция не отвяжется.

— Я никаких телеграмм не жду, — сказал он из-за двери, мучительно осознавая, что допустил ошибку.

— Вы, молодой человек, с ума сошли? Кто их ждет? Они сами приходят.

— Положите на коврик, — упрямо попросил он.

— Мне подпись ваша нужна. Мы и простые на коврики не кладем, а у вас молния. Да выйдите! Что вы там, голый? Мне неинтересно, я отвернусь.

Поколебавшись, Костя отодвинул засов и приоткрыл дверь.

В щель просунули руку с пистолетом и, уткнув ствол ему в горло, взвели курок.

— Тьфу, блин!.. — проговорил он. — Я так и знал.

Глава 3

— Зачем же вламываться? Я бы и сам открыл.

Сухопарый мужчина предпенсионного возраста повертел в руках вырванный с мясом замок и снизу вверх посмотрел на Петра. Жилец имел белые пушистые бакенбарды, и Петр сразу понял, что винтовку он не брал.

— Водопроводчика пускать не желаете, а ФСБ — пожалуйста, — с укором сказал он.

— Так это вы звонили. Я догадался, что там подвох какой-то.

— Неужели?

— Я в жэке восемь лет проработал. Никто этой профилактикой не занимается. Только по факту прорыва.

Жилец находился в квартире один, да Петр и не представлял, как здесь поместится кто-то еще. В коридорчике можно было разойтись, только втянув животы, а выкуренная на кухне сигарета вмиг задымила и комнату, и санузел.

— Где вы были утром?

— Утром... э-э...

— В десять-одиннадцать.

— Кхе, кхе, хорошее у вас утро. Здесь я был. В половине девятого заплатил за два месяца вперед, получил ключи и остался.

— Кто может подтвердить?

— Даму я, естественно, не назову, я человек порядочный. Соседей спросите, они нам покоя не давали. В стену долбили, словно оглашенные.

Петр недоуменно поднял бровь.

— Видите ли, моя девушка достаточно темпераментна... А здесь такая слышимость...

Бровь поднялась еще выше.

— Прописались, так сказать, — смущенно потупился жилец. — Любят меня молодые, что с ними поделать!

Петр недоверчиво посмотрел на его плоские, словно нарисованные губы и подумал, что такого и старые-то любить не должны.