Слой

Перед тем как спуститься на нижнюю площадку, Ренат наклонился вбок, свел колени вместе и, скривив губы, пустил обильную слюну. Сержант, заходивший в парадное, посторонился и придержал дверь. Зайнуллин ковылял так натурально, что принять его за симулянта было бы кощунством.

— Сотрудника нашего не видели? — почему-то вполголоса спросил милиционер.

Ренат что-то прошепелявил, и Петр с сержантом обменялись сочувственными взглядами.

— Видел, — сказал Петр. — Он там, на последнем этаже.

В патрульной машине, белых с синим «Жигулях», сидел еще третий, и Зайнуллин был вынужден поддерживать образ паралитика до самого угла.

— У меня такое ощущение, что сегодняшний день не кончится никогда, — сказал Петр.

— У меня сегодня тоже много событий, — заявил Ренат. — Это тебе не в больнице околачиваться.

Они проехали два перекрестка и повернули на проспект. У кинотеатра, помахивая жезлами, трепались два инспектора. Но старый запыленный «Форд» их не интересовал.

* * *

— Спокойно, — сказали за дверью. — Шаг назад и стоишь. Руки спереди.

Теплый ствол толкнул Костю в горло, и он, поперхнувшись, отступил. В квартиру прошмыгнули две женщины: одна, с пистолетом, — совсем худенькая, другая, без оружия, — покрепче, но все же не мужик.

Костя озадаченно выглянул на лестницу — больше никого.

— Вы что, девочки, так и грабите вдвоем? Первая, не убирая пистолета, грациозно отвела ногу и прихлопнула пяткой дверь. Вторая сняла выгоревшую бейсболку и кинула ее на вешалку.

Тряхнув головой, она собрала волосы в хвост и лишь потом посмотрела на Константина. У него отвисла челюсть.

— Настя?!

— Вот ты где, пес паршивый, — сказала она, и Константин не узнал ее голоса.

На ней были темно-серые брюки «милитари» тяжелые ботинки со стальными набойками и черная кожаная жилетка — кажется, на голое тело.

— Ты один?

— Как ты меня нашла?

— Чего тебя искать? Сам позвонил. Мы номер засекли.

— Я? Тебе? Вот черт!

— А, раздваиваешься? У Людмилы такая же ерунда. По четным — академиком, по нечетным — рыбу ловит, — хмыкнула Настя.

— Проницательная ты моя.

— С тобой станешь... Когда пришли с обыском, я сначала не поверила. Потом эти барбосы решили засаду устроить. В моей квартире! Три дня просидели, все продукты сожрали да еще трахаться агитировали.

— Сама-то давно проснулась? Воскресла давно?

— Что, так заметно?

Он покатился от смеха:

— Моя жена со «стволом» не шлялась. И лесбиянкой тоже не была.

— Не твое собачье дело.

— Теперь конечно.

— Ну, вы разобрались? — спросила Настина спутница. — А то, может, я мешаю?

Пистолет она так и не убрала, но враждебности в ее взгляде поубавилось.

— Людмила, да? Очень приятно. А я Костя. Располагайтесь. Места полно, хозяин не придет. Я его зарезал.

— Ой-ой-ой, какой ты экстремальный! — ехидно произнесла Настя.

— Меня ваша семейная драма уже достала, — заявила Людмила.

— И то верно. Чего мы разводим?

Костя направил женщину в комнату и, пропустив вперед, ткнул ее костяшками пальцев под лопатку. «ПМ» выскочил из руки и, сделав в воздухе сальто, плюхнулся в кресло. Настя рванулась за пистолетом, но Константин стоял ближе.

— Вон туда, — скомандовал он, указывая стволом на окно.

Приковав обеих дам через трубу, Костя сладко потянулся и прилег на диван.

— Теперь потолкуем.

— Видела? Муженек! — бросила Настя подруге. Она нисколько не струсила, и Костю это насторожило. Его супруга на отчаянный поступок была не способна, но то — супруга. Женщина, сидевшая на корточках у батареи, имела такое же отношение к Насте, какое он-к географии.

— Ментов не привели? Или вы сами из этих, из добровольных помощников?

— Тащился один. Отделались.

— Бритвой по горлу и в колодец? — иронично осведомился Костя.

— Слушай, муж... Хватит, а? Надоело. Сидим тут, выясняем, кто круче.

— Сидите вы, — возразил Костя. — А я лежу. Зачем приперлись? За любимой цепочкой? Она у ба-рыги на Курском вокзале.

— Да можешь ее себе намотать на... «Цепочка»! Я принципиально. Чтоб какой-то козел меня опускал!..

— Понятненько... Он вдруг поймал себя на том, что пытается заглянуть в глубокую пройму ее жилетки. Константин знал, что ее грудь далека от идеала, но теперь Настя была другой — грубой, циничной, какой-то бой-бабой, и ей это очень шло.

— Настюх, а ты вообще кто?

— Человек...

— Насть, чего тупить? Сами же пришли, — сказала Людмила. — Друг друга мы разыскали, а больше никого из наших нет.

— "Ваши" — это какие?

— Мы с ней тоже не совсем свои. Из разных кланов. Но здесь считаться глупо, территория ничья.

— Так вы бандитки? — хохотнул Константин. — Разбойницы? Вы что, девки, серьезно?

— Не надо переспрашивать, — жестко сказала Настя.

— Вы откуда свалились? Что же у вас там за жизнь?

— У нас, Костенька, веселуха.

— Значит, все-таки не два слоя, больше. Про Нуркина слышали что-нибудь? — спросил он скорее для очистки совести и, получив отрицательный ответ, успокоился.

— Костя, дал бы ты нам поесть чего-нибудь...

— С «пушкой» и голодные?

— Она у нас всего час. Говорю же, увязался один крендель.