Сломанная головоломка

Степанов Трофимовичей Баркасовых, с которыми мог, в принципе, быть знаком Пол-Пот, оказалось несколько. И жизнь каждого из них Семену Семеновичу пришлось основательно изучить. Нужным оказался только четвертый Баркасов.

Понять, чем же так ужасен этот четвертый Баркасов, чем он отличается от предыдущих троих, Семен Семенович вначале никак не мог. А потом — понял. И то, что он узнал, было настолько жутко, что даже написать об этом невозможно — в самом деле невозможно. Я, по крайней мере, не могу этого сделать. Немногие из тех, кто имел когда-либо дело с Баркасовым (и остался после этого в живых и в здравом рассудке), начинали трястись, стоило только Семену Семеновичу произнести слово «Баркасов».

Все они очень хорошо знали, что сделали бы, повстречав Степана Трофимовича. Сам он об этом, в общем-то, тоже догадывался. Понять он не мог, похоже, только одного: как же Семен Семенович его, все-таки, нашел? Но об этом и сам Семен Семенович до сих пор предпочитает молчать.

Факт остается фактом: однажды вечером подполковник Шукайло и Степан Трофимович Баркасов встретились.

Они стояли, один на один, за столиком пивного бара — того, что на втором этаже, над овощным магазином в доме 194 по проспекту Мира (в этом же баре Семен Семенович брал когда-то знаменитого Макеева). Баркасов низенький, сухонький, неприметный старичок с седой эспаньолкой разглядывал Семена Семеновича и, чуть заметно улыбаясь, пил маленькими глотками пиво.

— Я знаю почти все о Вас, Баркасов, — сказал Семен Семенович.

— Что ж, — улыбнулся тот, пожимая плечами. — Это ведь твоя, а не моя беда… Ох, беда!.. — покачал он головой.

Семен Семенович вздохнул.

— Я хочу предложить Вам одну сделку, Степан Трофимович, — сказал он. — Вы — оставите меня в покое. Я — забуду все то, что узнал. Но Вы расскажете мне об одном человеке. И за это я помогу Вам в очень важном, может быть, самом важном для Вас, деле.

Баркасов усмехнулся.

— Вы будете рады, что я нашел Вас, — сказал Семен Семенович. — Такие идиоты, как я, встречаются теперь не часто… — и он рассказал Степану Трофимовичу, чего от него хочет.

Баркасов долго и одобрительно смеялся, а потом, вдруг, задумался. Его низенький розовый лоб сморщился, взгляд стал грустным.

— Был один, — сказал, наконец, он. — Был один… ублюдок! — у него даже сорвался на этом слове голос. Смущенно откашлявшись, Степан Трофимович Баркасов спросил, вглядываясь в глаза Семена Семеновича: — Ты что, действительно хочешь его найти?!.

Семен Семенович рассеянно кивнул в ответ. Он неожиданно ощутив, как сильно за последние три месяца устал…

— Боже, как же давно это было… — Степан Трофимович Баркасов закрыл лицо ладонями — маленькие розовые пальчики были унизаны тяжелыми перстнями, на одной из золотых печаток была изображена девушка с огромной грудью. Очень давно… Такого… Такого… нехорошего человека я никогда больше не встречал. Только… — Степан Трофимович взглянул сквозь щелку между пальцами на Семена Семеновича. — Согласись — я ведь должен просто поверить твоим словам; поэтому — просто поверь и ты мне: можно я не расскажу тебе, за что я… его… Почему я его вспомнил? Пожалуйста.

Семен Семенович опять кивнул и закрыл глаза. Испуганное красное лицо Ваньки-Долбня, ужас в маленьких глазках Ящура, страшная улыбка на высохшем, желтом, сливающемся с пропотевшей наволочкой лице Пол-Пота.

Усилием воли Семен Семенович открыл глаза: теперь вот он, Баркасов… Нахмурившись, глядя куда-то влево-вниз, шевелит губами… «Эдуард. Германович. Корнеев», — разобрал Семен Семенович.

— Найди его. Найди! — говорил Баркасов. — Тогда я смогу наконец спокойно умереть… Найди! Прошу! За это я многое смогу для тебя сделать ты не пожалеешь…

Но Семену Семеновичу стало уже совсем плохо.

Его стошнило прямо на стол, уставленный пивными кружками.

Побледневший, позеленевший, не в силах открыть глаз, он тихо извинился перед Баркасовым и потерял сознание.

…Пришел в себя Семен Семенович только дома.

В ужасе осмотревшись, он попросил у Вареньки стакан водки, выпил и опять забылся в тяжелом сне. Приснился ему тот самый, названный Баркасовым, Эдуард Германович Корнеев. Он сидел на стуле у изголовья Семена Семеновича и тихо, на ухо, свистящим испуганным шепотом, называл следующее имя.

Страшное имя: Василий Павлович Коломенцев-Белобородов.

И не было — наконец-то! — уже никого, страшнее этого Василия Павловича Коломенцева-Белобородова.

Вернее… Почти никого…

Проснувшись утром, Семен Семенович первым делом изодрал на мелкие клочки и спустил в унитаз папку со всеми материалами по операции «Охота на дьявола»… Потом — выпил крепкого чая с ватрушкой и, разбудив поцелуем Варю (жену; кстати — самого лучшего человека — без дураков! — из всех, кого он знал), спросил у нее:

— Слушай, Варька. Ты только не удивляйся. Я тут затеял новое гениальное расследование. Вот только что. Вспомни, скажи, это очень важно: кто для тебя самый лучший, самый-самый лучший человек на свете?..

— Ты, Шукайло!.. — ответила, потягиваясь, Варвара Петровна. И добавила: — Хоть, конечно, чокнутый, но все равно — самый лучший.

Семен Семенович очень удивился.