Сломанная головоломка

В ногах лежанки угадывался трансформатор. Сквозь две неправильной овальной формы дыры на уровне коленей — если бы лечь на лежанку на живот было видно что-то немного похожее на шаговый двигатель; дальше, через следующую дырку, — что-то совсем уж непонятное. В изголовье лежала подушечка в лиловой наволочке с вышитым на ней голубым шелком, стебельчатым швом, латинским изречением «Tempore mutantur, nos et mutamur in illis».

— Сам вышивал? — спросил я.

— «Времена меняются и мы меняемся вместе с ними», — с выражением прочел Матвей Иванович и засмеялся. — Я, между прочим, не только подушечку сам вышивал, но и все остальное — тоже сам делал, — скромно уточнил он.

Я присел рядом с ним. Сидеть было очень мягко и удобно. Мы посидели минуту молча.

— Все равно не верится, — сказал, наконец, я. — Понимаешь, наверное…

— Мне и самому иногда не верится, — кивнул Матвей Иванович. — Значит так, сначала я сам лягу. Покажу, что ничего опасного здесь нет. Потом — ты. И потом уже — поговорим. У меня в холодильнике пиво есть.

— Так уж и ничего опасного… Полетит какая-нибудь хреновина на полпути… Сам, наверное, боишься.

Матвей Иванович странно взглянул на меня, вздохнул и сказал: — Об этом — тоже обязательно поговорим. Можно сказать, что только об этом и поговорим… И давай поскорее! — добавил он. — Поехали!

Я пересел на стоящую рядом широкую двуспальную кровать. Матвей Иванович пощелкал какими-то тумблерами, покрутил пару ручек, разделся догола, лег на живот, подмигнул мне и вдруг на три секунды стал каким-то размытым, полупрозрачным. А потом — появился опять. Только с трехдневной щетиной и грязными по колено ногами.

— Вот и все! — сказал он. — Теперь ты. И пойдем скорее пить пиво!..

— А мне… тоже раздеваться? Это обязательно?..

Матвей Иванович улыбнулся.

— Стоит! — кивнул он и рассмеялся. — Мне кажется, стоит сразу раздеться.

Я пожал плечами, разделся и, поерзав, лег на Машу. Матвей Иванович присел рядом, пощелкал тумблерами, покрутил ручки, подмигнул мне и исчез.

— Ха-ха-ха! Не обманул Матвей! Ну здорово, добрый молодец! — раздался низкий голос, и лежащая подо мной женщина обняла меня, нежно провела ладонью по спине и чмокнула в губы.

Она тоже была голой.

— Катериной меня зовут, — объяснила она и засмеялась. — Матвей мне все объяснил. Проказник! Представляю, каково тебе сейчас!.. Ну да не бойся! Брось! Здесь бояться тебе нечего.

И она опять поцеловала меня.

Через три дня я вдруг, совершенно неожиданно для себя, увидел перед собой Матвея Ивановича. Он все так же сидел на корточках и осторожно улыбался, почесывая щетину.

— Ну как? — тихонько спросил он.

Я сел и осмотрел спальню. Похоже, что за эти три дня ничего здесь не изменилось. Моя одежда все так же лежала на кровати, Матвей Иванович не успел даже вымыть ноги.

Я провел рукой по подбородку и ничуть не удивился — побриться я собирался еще позавчера, но так и не успел — не было времени.

— А почему у тебя ноги грязные? — спросил я.

— Да так, сам виноват. Вляпался, — он улыбался! — Пойдем пить пиво! — Матвей Иванович выключил Машу. — Только я ноги, пожалуй, все-таки вымою.

Кухня у Матвея Ивановича была тесная, маленькая. Мы, так почему-то и не одевшись, сели рядом на узкий диванчик, нарезали докторской колбаски и открыли по бутылочке пива.

— За научный прогресс! — сказал Матвей Иванович. Мы выпили.

— Ну, давай! Вижу: куча вопросов! Только сначала честно: ты не обиделся?

Я не знал, обиделся я или нет. Я вообще ничего теперь не зная. И мы опять выпили.

После третьей я смог наконец сформулировать первый вопрос.

— Ты отправляешься в некий момент далекого прошлого, назовем его «момент X». И вдруг встречаешь там меня. Удивляешься, думаешь: «Как он-то сюда попал? Либо: я, вернувшись обратно, сам запущу его в этот «момент X»; либо второе: он сам сделал машину времени и, подлец, держит это в тайне! Вот так встреча! Тут-то мы твою тайну и рассекретили!» Понимаешь вопрос?.. Как бы попонятнее сформулировать…

— И не пытайся! — махнул рукой Матвей Иванович. — Можно, например, так: «Иду я как-то по улице, и вдруг вижу самого себя, идущего навстречу…» Или еще круче: «Отправляешься в прошлое и встречаешь в какой-нибудь забегаловке еще троих себя. Кто из них настоящий?» Или…

Я жестом остановил его. Мы выпили еще по кружечке пива.

— Хороша Катька-то? — спросил он, помолчав.

— Я все боялся, что какой-нибудь князь Потемкин-Таврический завалится. Или граф Орлов…

— Ага. Я тоже вначале боялся…

Мы закурили. Матвей Иванович включил радио, передавали прогноз погоды на завтра. Матвей Иванович выключил радио.

— А… — начал я.

— Много! — ответил Матвей Иванович. — И в Африке был, в джунглях, и… — он опять махнул рукой. — Не считаю уже. К некоторым часто наведываюсь. Одна, представляешь… Впрочем, нехорошо об этом… Не хочу. Ничего?

— Ничего. Я так спросил.

Я вдруг сообразил!

— Послушай! Это же страшная штука! Это же… — Матвей Иванович улыбнулся. — Ты трехлетнего Гитлера придушить не пытался?

Матвей Иванович вздрогнул, посмотрел на меня, удивленно вскинул брови.