Сломанная головоломка

— Ванюша! — помолчав, сказал он. — Ванюша!.. — и склонил голову мне на плечо. — Я, все-таки, не зря тебя так люблю! Ты же… Я, не поверишь, вот именно об этом сразу и подумал, когда понял, что она работает. И именно, почему-то, про трехлетнего! Какие мы с тобой одинаковые… Давай за нас с тобой!

— Ну и? — выпив, напомнил я.

— Что? — удивился Матвей Иванович.

— Гитлер… — осторожно сказал я.

Матвей Иванович вдруг заплакал. Выпили мы немного. Всего по три бутылочки.

— Я боюсь, — выдавил он, наконец, и заплакал сильнее прежнего.

— Но ведь он же… Из-за него миллионы погибли! И Сталина! И Пол-Пота! И…

— Да я не о том! — закричал Матвей Иванович. — А вдруг они мои дедушки? Куда я вернусь, а?.. Я и так каждый раз, когда возвращаюсь, удивляюсь, что стены в комнате не другого цвета!..

— А все-таки — снова отправляешься?..

— Хочется, — помолчав, признался Матвей Иванович и совсем смутился.

— Слушай, — подумав, сказал я. — Ты мне своей фантастикой голову не морочь. Можно ведь сделать простой эксперимент — влияет то, что ты, отправившись в прошлое, сделаешь, на настоящее, или не влияет? Пошли!

Я уложил его на Машу В. и сказал: — Отправляешься куда-нибудь в недавно, в позавчера, скажем. И вот здесь, на стенке, ставишь крестик. И сразу обратно! Если останется, когда вернешься, значит…

Матвей Иванович пощелкал тумблерами, помутнел, встал с Маши. На стене появилось отчетливое слово ХУЙ.

— Ты что, совсем! — разозлился я. — Ты написал?

— Моя стена, что хочу, то и пишу! — он, сердитый, не выключив Машу, ушел на кухню. Я выдернул, на всякий случай, вилку из розетки и пошел за ним.

— То есть, как следует из того, что надпись осталась, — грустно сказал Матвей Иванович, — вполне можно стать собственным прадедушкой. И, может быть, я всегда был собственным правнуком, только раньше не знал…

— Ты то хоть знаешь, кто твоя прабабка была? — попытался пошутить я.

— В том-то и дело, что нет, — хмуро ответил Матвей Иванович. Мы открыли еще по бутылочке. — Твою мать… — добавил Матвей Иванович и дико заржал.

— Скотина! — сказал я и схватил его за горло. — Ты так не шути…

— Представляешь теперь, Ваня, что я наделал? — опять став серьезным, сказал он. Я отпустил его влажную шею. Голова Матвея Ивановича бессильно свесилась на грудь, он молчал. — И как мне страшно…

— Спокойно! — сказал я. — Давай попробуем рассуждать логически…

Матвей Иванович захохотал.

— Я сказал — спокойно! — я открыл еще бутылку пива. — Значит так… Отправляюсь я во вчера. Там себя убиваю. Да. Потом…

Матвей Иванович улыбался.

— Ты же ее сделал! — разозлился я. — Должен, значит, знать, как она работает! Ты о чем думал, когда ее придумывал?!

Матвей Иванович как-то неопределенно пожал плечами.

— И как с законом сохранения энергии? Ведь можно же аккумулятор регулярно подзаряжать от него же свеженького…

— Знаю. Все руки не доходят к Маше такой приделать. Чтобы без розетки…

Я в это время вдруг сообразил: — Послушай! А если ты позавчера эту похабщину на стене написал, то почему мы сегодня раньше ее не заметили?

Матвей Иванович опять засмеялся. — Ты думай, думай! — похлопал он меня по плечу. И открыл еще одну бутылочку.

В туалете я придумал.

— Делаем так! — сказал я. — Раз надписи до того, как ты ее делать поехал, на стене не было, значит можно поступить хитро: отправляемся куда-нибудь в следующий век; оттуда — изничтожаем всех злодеев. И пока этот следующий век не наступит — будем спокойно жить, не боясь, что изничтожили своих дедушек: надписи ведь до того, как ты отправился ее делать, не было? Не было. И мы до этого самого следующего века, откуда злодеев изничтожали, можем ничего не бояться, как будто ничего и не наделали…

— Ну и на кой тогда всех этих детишек-Гитлеров душить, если ничего не изменится?

— Для будущих поколений, — как-то неуверенно пробормотал я и замолчал.

— Я оптимист, — сказал Матвей Иванович. — У них и без моей помощи все будет хорошо.

Он встал и пошел в туалет.

— А ты в будущем был? — крикнул я ему.

— Был! — глухо донеслось из-за двери.

— Ну? Что? — спросил я, когда он вышел. Матвей Иванович закурил.

Помолчав, он покосился на меня и зловеще спросил: — Сказать, как ты умрешь?..

— Нет, — испуганно ответил я.

— Вот так, — Матвей Иванович вздохнул. — Так что… Впрочем, я пошутил…

Я тоже нервно закурил.

— А про себя ты… узнавал?.. — спросил я.

Матвей Иванович отрицательно покачал головой. — Боюсь, — объяснил он и надолго замолчал. — Я на минутку, — сказал он нервно, вскочил и ушел в спальню. Вернувшись через полминуты, он уже улыбался. Я почувствовал запах дорогих духов.

— Нервы, — смущенно объяснил Матвей Иванович. — Извини. Ты… э… не хочешь?..

Я отказался. На душе было как-то гадко. Я выпил еще пива, опять закурил.

— Пиво кончается, — сказал Матвей Иванович. — Взяв сумку, он опять ушел в спальню и вернулся с дюжиной бутылок.

— Вчерашнее. Ничего? — пошутил он.

— Мы же его уже выпили… — прислушиваясь к ощущениям в животе, пробормотал я. Честно попытался еще раз понять, но как-то не получалось. Вдруг в комнату вошел еще один, очень пьяный, Матвей Иванович, тоже голый, с наглым выражением лица.