Сломанная головоломка

В двух предыдущих библиотеках статья «Сифилис» была просто выдрана из энциклопедий с корнем. Здесь, в Большой Медицинской Энциклопедии, статья была — том сам открылся на этой статье, единственной, судя по истрепанности страниц, которую в нем читали… Вырвано было несколько листов. Естественно — самых нужных. «Эпидемиология» — пожалуйста, «Микробиология» — тоже есть. А дальше — с 357 по 371 страницы — дырка. Юра опять посмотрел на часы. «Придется ехать еще раз…» Был, правда, лист цветных фотографий. «Рис. 6. Твердый шанкр над верхней губой…»

В метро Юра осторожно пощупал шею. Вроде бы железы, все-таки, еще не распухли. «Здесь, впрочем, надо сравнивать со здоровыми…» Провел языком по внутренней стороне нижней губы. Никаких изменений. «Что же это за чертовщина-то выскочила?..»

С невыразимым отвращением вспомнил ту пьяную дуру. «Скотина. Сучка…» Сразу, впрочем, стало немного стыдно — вдруг зря так думает о человеке?.. Опять пошевелил языком.

Хотелось плакать.

Все уже собрались. Юра отдал цветы — три красных орхидеи — хозяйке, сжав губы, чмокнул ее в щечку и потрепал по коротко стриженому затылку.

— Совсем рехнулся, — уткнувшись носом в цветок и улыбаясь до ушей, сказала Зоя. — Ты что — разбогател?!

— Нет. Просто кое-кого сильно люблю, — грустно ответил Юра.

Зоя погрозила ему кулаком и повела в комнату: — Кто не знаком: Юрик. Это — Лариса, это — Костя. Сергей, Илья.

С Сергеем Юра уже, кажется, однажды здесь встречался. Они улыбнулись друг другу.

В углу, у журнального столика, собрался основной состав. Шла уже вторая бутылка. Степан Самойлович протянул Юре бокал водки. Мишенька скромным жестом — грибок на вилке.

Паша, показав на вилку, объяснил, пока Юра жевал:

— Это он на тебе грибы проверяет. Говорят, сейчас многие травятся обычными съедобными грибами. Мы жрать их боимся, посмотрим, как ты…

Мишенька засмеялся. Юра сердито дожевал и проглотил гриб. Вкус, вроде бы, был нормальный…

Степан Самойлович похлопал его по плечу: — Не бойся! С водочкой проскочит. — И добавил: — Водка — она от всех болезней помогает…

Подтащив кресло, рядом присела Зоя. Сегодня она была в платье, которого Юра раньше не видел: облегающем, с эффектным вырезом на груди, ярко оранжевом — наверное, специально, чтоб было в тон с цветами, торчащими из маленьких глиняных вазочек по всей комнате.

«А мои орхидеи куда-то унесла», — заметил Юра. Мишенька опять разлил по бокалам водку.

— А где Ленка, куда она подавалась? — спросил Зою Паша.

— Она уже ушла? — просто чтобы что-то сказать, тоже удивился Юра. Куда?..

— Придет, сама расскажет, — сердито сказала Зоя. — Она скоро вернется. Выпили еще по одной. Степан Самойлович аппетитно закусил водку хрустящей маринованной морковочкой — на столе стояла целая ваза отборной моркови, фирменного блюда Зои. «Тоже под цвет платья…»

— Ну? — глядя на грызущего морковь Степана Самойловича, вспомнил вдруг Юра. — Каковы успехи на поприще пропаганды Фрейдизма?

Степан Самойлович уже не первый год пытался найти издателей для своей большой работы, вскрывающей подлинные причины основных событий российской истории. Причины эти он видел в определенных особенностях русского характера. Три-четыре психических комплекса в сочетании с определенными географическими и историческими факторами удовлетворительно объясняли все: начиная с призыва варягов на царствование и заканчивая культом личности Сталина. Печатать работу почему-то нигде не хотели. Как предполагал Степан Самойлович — из боязни признать его правоту. Кому приятно объявить во всеуслышанье о собственных подсознательных фобиях и влечениях?..

Степан Самойлович только грустно вздохнул в ответ на Юрин вопрос, махнул рукой и взял еще одну морковочку.

— Фрейд козел, — уверенно сказал Мишенька.

— Ага, — проворчал с полным ртом Степан Самойлович. — Все козлы; Миша — самый умный. Что, кто-то не козел, да, Миша?.. Неужели есть такие?..

— Юнг вот — не козел… — вставила вдруг Зоя. Юра удивленно взглянул на нее.

— Да уж! — засмеялся Степан Самойлович. — Вот кто по сравнению с Фрейдом не козел, так это, конечно, Юнг!.. Да, Мишенька? Юнг — это голова! Ему, в отличии от Фрейда, палец в рот не клади…

— Нет, здесь ты явно перегибаешь палку! — возмутился Мишенька. — Как раз палец…

— Перестаньте, а? — попросила Зоя. — И Юнга не троньте, ладно?

— А почему он тебе вдруг так дорог? — серьезно спросил Юра. Раньше за Зоей симпатий к Юнгу что-то не замечалось.

— Прочла одну его книгу. И чуть не расплакалась. Потому, что он там написал то, что я сама выстрадала. То, что я сама могла бы написать… Степан Самойлович даже присвистнул. Все удивленно посмотрели на Зою.

— Я именно поэтому давно уже ничего и не пишу, — тихо сказал Юра. Зоя удивленно взглянула на него. — Все, что я мог бы написать — уже написано. Я не раз в этом убеждался…

Зоя грустно закивала.

Юра тоже одно время баловался сочинительством. Считал себя философом. Хотел написать книгу, сказать всем, как надо жить. А потом вдруг и сам забыл — как. И никак не мог вспомнить. Ухмылялся только иногда, находя какие-нибудь старые черновики своей книги.