Сломанная головоломка

Ослепительно белыми, белее шарфа и снега на берете, были пышные, красивые, ухоженные усы Семена Семеновича, ярким пятном выделявшиеся на его смуглом, иссеченном шрамами и морщинами лице. Лицом — особенно своей знаменитой добродушной улыбкой — Семен Семенович был необыкновенно, а сегодня, почему-то, особенно, похож на известного физика Альберта Эйнштейна; еще Семен Семенович, как и Эйнштейн, немного, для себя, играл на скрипке. И трубку тоже, разумеется, курил — так уж сложилось.

Семен Семенович пересек по диагонали шумный задымленный зал и осторожно подошел к столику в правом углу, у большого грязного окна…

— Ваши документы! — тихо, но отчетливо произнес он, обращаясь к двум стоявшим к нему спиной мужчинам: долговязому молодому человеку в ватнике и в серой спортивной шапочке с надписью «СЛАЛОМ» и низенькому плешивому крепышу в полушубке из черного искусственного меха.

— Никак молодость ментовскую не забудет, — недовольно проворчал, оборачиваясь, тот, что пониже. Звали его Михаилом Сергеевичем (тем, кто не верил, он показывал паспорт). — Ты, Семен Семеныч, таперича никто. Ты даже документы у меня проверить права не имеешь! — хмуро подмигнул он и сделал неприличный звук губами.

— Но пива, Семен Семенович, мы вам все равно дадим, — приветливо улыбнулся тот, что повыше, в ватнике; звали его Шуриком. — Здравствуйте.

— Здравствуй, Шура! Мое почтение, Михаил Сергеевич, — засмеялся Семен Семенович. — Как наша общая знакомая госпожа Тэтчер? Все не пишет?

— Достали вы уже меня своими тупыми шутками!.. — вздохнул Михаил Сергеевич.

Особой его приметой были обвислые казацкие усы, которые он каждый раз, отхлебнув пива, тщательно вытирал носовым платком. Шурик был без усов, но с двухдневной щетиной и вообще был очень похож на тезку из кинофильма «Приключения Шурика», только более мрачного и, как видно, сильно пьющего. Он тоже глубоко вздохнул в ответ на шутку Семена Семеновича, почему-то покосился на висевший неподалеку громкоговоритель и скорчил отвратительную рожу.

— Прости уж, Михаил Сергеевич, — извинился обескураженный Семен Семенович. — Все-таки милиционер я, или нет? Хоть и бывший. И шутки у меня соответствующие…

Он выпил под нестройные аплодисменты депутатов на съезде кружку пива и, оттопырив мизинец, подцепил с бумажной тарелочки кусочек соленой скумбрии: — Вот, шел мимо, вдруг думаю: «дай зайду! пивка выпью!..» Не ожидали небось? Что вы такие мрачные?

— Видишь, Семеныч, и тут уже — сволочи — мозги вправляют. Тоже педагоги… — показал Михаил Сергеевич на дребезжащий громкоговоритель.

— А все, обрати внимание — нет, ты посмотри, посмотри! — на это кладут! И правильно! И Сережа — колонки завтра же кому-нибудь продаст. Спорим?

— Если я сегодня провода не перегрызу… — тихо вставил Шурик, косясь на потолок…

Семен Семенович, разжевывая кусочек рыбки, с пониманием оглядел гомонящий зал, над которым, сотрясая табачный дым, висел рассерженный голос народного депутата.

— Да, так вот! Но мой-то! Мой, а? — продолжил, грохнув по столу кружкой, Михаил Сергеевич. — Я тут Шурику как раз жаловался… Тут ладно, все равно без толку, с этими педагогами давно все ясно… А у моего младшенького, спрашивается, что, а?!

Семен Семенович никуда сегодня не спешил. Доев рыбку, он прислонился к стене и улыбнулся Михаилу Сергеевичу.

— …дома его такому не учили! В этом году отдали в детский сад, и что ты думаешь? — Михаил Сергеевич сделал театральную паузу и тоненьким голосом вывел: «- Папа, — говорит, — давай в съезд поиграем!» — и сплюнул на пол. — Это они таким там занимаются! Игры, понимаешь, теперь новые… Новое поколение выбирает ПЕПСИ!..

Семен Семенович засмеялся и спросил: — Твой-то у них… э… кто?.. А еще на мои шутки обижаешься!.. — и совсем развеселился.

Шурик тоже ухмыльнулся.

Михаил Сергеевич в сердцах выругался и сказал, стукнув себя кулаком в грудь: — Да бля буду! Я-то тут при чем? Вот так прямо приходит и говорит: «Давай, батя, в съезд играть!»… — и опять с отвращением сплюнул на пол.

— Ох, выпори, Михаил Сергеевич, выпори засранца, тебе говорю! корчась от смеха, посоветовал Шурик. — Это он скрытно над отцом издевается, намекает на твое имя-отчество!

— А как они в съезд-то играют? — спросил Семен Семенович. — Что-то не верится, Михаил Сергеевич, извини уж. У них что, регламент, повестка дня, у этой мелкоты, да? — он опять засмеялся.

— И что они там… э… обсуждают? Дуришь ты нас, Сергеич.

— Да не дурю! — рассердился Михаил Сергеевич. — Сам ходил смотрел. Ни повестки, ни регламента у них нет. Они просто голосуют.

Шурик и Семен Семенович посмотрели на Михаила Сергеевича. Тот объяснил: — Садятся на детской площадке в кружок и голосуют, кто за что выдумает: кто за то, что Витька дурак? Кто за то, что ветер? Кто за то, что скамейка? — и ржут, как ненормальные.

Шурик и Семен Семенович удивленно смотрели на Михаила Сергеевича.

— Хоть голоса-то считают? — спросил, наконец, Шурик.

— Откуда? — удивился Михаил Сергеевич. — Они и считать-то не умеют… Наверное.