Сломанная головоломка

— Действительно, Шурик, ты только представь себе, — продолжал Семен Семенович, — пятилетнего карапуза, зачем-то кладущего ключик в кармашек нянечке… у которой язык уже вывалился на четыре пальца…

Шурик поморщился.

— И тогда уже, — брезгливо сказал Михаил Сергеевич, — я, на твоем месте, лучше представил бы себе, что наружную дверь заперла сама нянечка! А они, как-то случайно, играючись убрали, не оставив отпечатков, подставку, с которой та прыгнула…

— Да не было подставки! — рассердился Семен Семенович. Михаил Сергеевич замолчал… Шурик допил очередную кружечку.

— А что, кстати, сказали… э… ребятишки? — спросил он Семена Семеновича. — Их спрашивали? Или они в съезд играли?..

— Попробовали осторожно спросить. Все сказали, что ничего не знают.

Шурик думал, обхватив голову обеими руками и шевеля беззвучно губами. Михаил Сергеевич глядел на снег за окном и цедил пиво, окунув в него усы. Подошла старушка-уборщица в сером засаленном халате и коричневой морщинистой ручкой сгребла со стола бумажные тарелки.

— Так, — сказал Шурик. — Я чувствую, как вы относитесь к тому, что я думаю. Поэтому первым делом показываю, что я не мог к этой версии не прийти. Логика, никаких эмоций. — Шурик показал два пальца: — Основных версий у нас — всего две. Какое-то действие совершает либо сам человек — это у нас отпадает; либо, и это так — кто-то другой. Кто? — Шурик посмотрел в глаза Семену Семеновичу, потом Михаилу Сергеевичу. Оба отвели взгляд. Шурик поднес к губам кружку, понял, что она пустая, выругался и придвинул к себе последнюю. — Какой вывод следует из того, что убийца уйти не мог? спросил он. — Если это не самоубийство, то вывод один, — все молчали, убийца остался внутри. Логично? Только не нужно эмоций.

Михаил Сергеевич мрачно смотрел в окно; Семен Семенович тронул его за рукав, тот отдернул руку. Повернувшись к Шурику, Семен Семенович сказал грустно:

— Что ж, действительно. Логика. Я знал, что ты, со своим методом, дойдешь и до этой… страшной… версии… — Шурик, широко открыв глаза, смотрел на Семена Семеновича. — Честно говоря, уже давно ожидаю этой версии. Ты вполне последователен…

Семен Семенович оглядел шумный зал, криво ухмыльнулся, заметив, как лысый юноша теперь уже сам пытается обнять сердито упирающуюся в него локтями девушку; взглянув опять на Шурика, Семен Семенович помрачнел, вздохнул.

— Детей, как я уже говорил, — голос Семена Семеновича звучал спокойно, — было четверо: два мальчика и две девочки, все очень славные ребятишки… Настолько славные, что этот, последний, вариант — вроде бы и не лучше варианта с… э… канализацией, — Семен Семенович грустно улыбался, Шурик молчал. — Не хочется в это верить, но: следствие есть следствие. А в такое время, как сейчас… — Семен Семенович задумался о чем-то, но тут же спохватился: — Извини! Да, так вот. Версия есть версия. Надо было отработать и ее. Самое главное, Шурик, вот что… Нянечку подтянули вверх за свободный конец веревки… — Семен Семенович жестом изобразил это. — Так вот: детишки, даже если предположить, что тянули за веревку они все вчетвером… — Михаил Сергеевич икнул, наверное, от отвращения, — …детишки весили, в сумме, все вместе, намного меньше, чем нянечка. И никак не могли ее поднять. Физически. Так что эта твоя версия, Шурик, тоже не проходит…

Шурик, подумав немного, заморгал, а затем очень тихо, очень тоскливо и очень неприлично выругался. Михаил Сергеевич, похоже, просто утомился и, судя по тупому взгляду, начал думать о чем-то совсем постороннем. Опять подошла бабулька-уборщица и попыталась стянуть своей лапкой две пустые кружки. Ее отогнали. За соседним столиком чуть было не началась драка кому-то плеснули в лицо пивом — но все как-то сразу и закончилось: облитый человек случайно упал на пол и встать не смог.

Депутаты не унимались, снег все валил и валил. Михаил Сергеевич принялся икать и ушел в туалет. За ним туда же сходил Семен Семенович. В туалете очень нехорошо пахло. Шурик допил последнее пиво и нашел под столом вполне приличный окурок. Вернувшийся Семен Семенович дал Шурику прикурить и долго-долго смотрел на него грустным взглядом. Шурик, закурив, пьяно всхлипнул и уткнулся лицом в кулак, шевеля при этом губами, хмурясь и пожимая изредка плечами — похоже, он, все-таки, продолжал думать!..

Вернулся, покачиваясь, Михаил Сергеевич, неся еще три кружки — Вот у нас во дворе одного мужика прямо в подворотне раздели!.. — начал было он, но, взглянув на Шурика, передумал и замолчал.

— Но ведь все же правильно, Семен Семенович? — надрывно прочнее Шурик. — Давайте еще раз. Двери закрыты, снег вокруг дома. Значит, никто не выходил. Подтянуть себя сама она не могла! И в доме никого нет, кто мог бы это сделать!

— Вроде все правильно… — согласился Семен Семенович. Шурик скрипнул зубами.

— Да ты спокойнее, — посоветовал Михаил Сергеевич. — Спокойнее! Это слишком бы просто все было. Сейчас обмозгуем — и осенит! Вот увидишь. Нет, ну что ты психуешь!! Ты думай, думай! Да, Семеныч?.. Ну просто смотреть на него больно! — Шурик с ненавистью взглянул на Михаила Сергеевича.