Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира: ассоциативный словарь

А теперь перейдем к тому решению, которое дал Платон; оно кажется произвольным, но я надеюсь показать вам, что это не так. Платон говорил, что время – текучий образ вечности. Он начинает с вечности, с  Вечного Существа, желающего отразиться в других существах. Но в вечности это невозможно. Отражение должно осуществиться последовательно. Время становится текучим образом вечности. Как сказал великий английский мистик Уильям Блейк, "время – дар вечности". Если бы нам было даровано все бытие!.. Бытие больше Вселенной, больше мира. Если бы нам лишь однажды показали все бытие, мы были бы раздавлены, сломлены, уничтожены. Мы бы погибли. Время – дар вечности. Вечность позволяет нам жить в последовательностях. У нас есть дни и ночи, часы и минуты, у нас есть память, есть сиюминутные ощущения, и, наконец, у нас есть будущее, будущее, которого мы еще не знаем, но предчувствуем или боимся.

Все это нам дано в последовательности, потому что мы не вынесли бы безмерной тяжести совокупного бытия Вселенной. Таким образом, время становится для нас даром вечности. Вечность позволяет нам жить в последовательности. Шопенгауэр сказал, что, к счастью для нас, наша жизнь делится на дни и ночи, бодрствование прерывается сном. Утром мы встаем, проводим день, а потом засыпаем. Если бы не было сна, жизнь стала бы невыносимой. Мы не были бы хозяевами наших наслаждений. Целостность бытия для нас невыносима. Поэтому все, что нам предоставляется, дается постепенно.

Со схожими идеями связана концепция переселения душ. Возможно, как верят пантеисты, мы растворены во всех минералах, всех растениях, всех животных, всех людях. Но, к счастью, мы этого не знаем. К счастью, мы верим в индивидуальности. И если бы мы не были обмануты, эта цельность раздавила бы нас».

Прокомментирую. Прежде всего, просто призову получить вместе со мной удовольствие от встречи с  Борхесом. Он мне – и миллионам почитателей во всем мире – нравится. И его рассуждения, и его эрудиция поучительны и благотворны. В этом фрагменте важной является, прежде всего, отправная точка: идея вечности, существующая «в формате» платоновской идеи, то есть сродни некой бестелесной сущности, витающей «где-то там» и  живущей своей жизнью. Этой идее вечности приписано желание: отразиться в других существах. Не вижу решительно никаких оснований приписывать какой-либо платоновской идее желаний. Платоновские идеи «по идее» самодостаточны, и до всего прочего у них нет (не должно быть) дела. Однако это – ошибочное, на мой взгляд,  – предположение не отменяет прекрасной метафоры: «время – текучий образ вечности». Просто это не образ, возникший в связи с «желанием» идеи, а образ, созданный человеком (Платоном), размышлявшем о вечности и о времени.

С размышлениями о вечности тесно связаны размышления о бесконечности (См. Бесконечность) и о бессмертии (См. Бессмертие). 

Время как инструмент  

Время для писателя, сочиняющего сложный роман, такой, например, как «Война и мир», это довольно гибкий инструмент, позволяющий мгновенно перемещаться из одной эпохи в другую, из сферы переживаний одного персонажа в мир размышлений другого. И при этом у всех описываемых событий своя скорость движения времени: для нетерпеливого, томящегося ожиданием, время течет медленно, для страшащегося приближения неприятного события – быстро… Эти особенности людской психологии писателям известны, и они их красочно описывают, стремясь к полноте раскрытия чувственно-образного мира своих персонажей. Загадочную фразу произнес Валентин Катаев в «Святом колодце»:

«…Я мог приказать разбудить себя в определенное время, хотя времени, как такового, в общем, не существует». К этой мысли он вернулся и в «Алмазном венце»: «Только что я прочел в черновых записях Достоевского: "Что такое время? Время не существует, время есть цифры, время есть отношения бытия к небытию…" Я знал это уже до того, как прочел у  Достоевского. Но каково? Более чем за сто лет до моей догадки о несуществовании времени! Может быть, отсюда моя литературная «раскованность», позволяющая так свободно обращаться с пространством».

Мне эта броская мысль «в свое время» (было мне, наверное, лет 16–17) понравилась, как нравился вообще Катаев. То, что это не просто броская фраза, а нечто, уходящее в философскую глубину, стало мною осознаваться гораздо позднее.

Вот еще один пример рассуждений о существовании и несуществовании времени. Их автор – Петр Демьянович Успенский, выдающийся исследователь «таинственного», «чудесного», эзотерического. Вот что он пишет в своей книге «Новая модель Вселенной», написанной в эмиграции на английском языке и изданной в  Лондоне в 1930 году. Приведу довольно длинную цитату, благо избранный жанр моего сочинения (эссе) это вполне допускает.