Слова. Том V. Страсти и добродетели

Сердечное смирение – это основа основ

– Геронда, а может человек смиряться рассудочно, но при этом не смиряться сердцем?

– В прежние времена в монастырях и даже во многих мирских домах двери были очень низкие, и чтобы войти внутрь, человек должен был низко приклонить голову, иначе он ударялся лбом о притолоку. Так что входящий должен был делать поклон и ему приходилось волей-неволей задумываться и не зевать, чтобы не набить шишку и не опозориться перед людьми. Этот пример показывает, что рассудочное смирение подходит только для того, чтобы уберечь голову и не осрамиться. Позавчера пришла одна сестра и говорит мне: «Геронда, игуменья мне сказала, что, когда я пою, хвалюсь своим голосом. Теперь я держу это в уме и стараюсь петь смиреннее». – «Ты поняла то, что тебе сказала игуменья? – спрашиваю я её. – Ты должна почувствовать и осознать эту слабость и захотеть от неё избавиться. Потому что если твоё старание не хвалиться своим голосом будет чисто внешним, только для того, чтобы игуменья больше тебе не делала замечаний, то можешь дойти до того, что станешь не только хвалиться своим голосом, но и гордиться собой».

– Геронда, хотя я и привожу на ум смиренные помыслы, но в глубине, внутри у меня сидит высокая самооценка. Как может одно сочетаться с другим?

– Ты просто приводишь на ум смиренные помыслы, но эти помыслы не доходят до сердца. Если бы они затрагивали твоё сердце, то внутренне бы изменяли тебя добрым изменением и ты бы теперь была ангелом. Сердечное смирение – это основа основ. Что говорит авва Исаак? «Совершенно же смиренномудр тот, кто не имеет нужды мудрованием своим изобретать способы быть смиренномудрым… но без принуждения таков в сердце своём»[117].

Смирение на деле, а не только на словах

– Геронда, если человек сам себя смиряет, укоряет и говорит: «Я ущербный, никчёмный, пропащий человек, я такой-сякой» – этим он помогает себе стяжать смирение?

– Самому себя человеку легко укорять, но он с трудом принимает упрёки от других. Сам про себя он может говорить: «Я самый жалкий и грешный, я хуже всех», но при этом от других не может принять ни одного резкого слова. Когда ребёнок спотыкается и падает, ему больно, но не очень обидно. Или если его отшлёпает любящий отец, то малыш подумает про себя: «Ладно, ничего страшного». Но если его чуть оцарапает или толкнёт мальчик, который ему несимпатичен, вот тогда да! Он станет вопить, делать вид, будто ему больно, что он не может встать!

Когда я жил на Синае, там был мирянин по имени Стра́тис. Если ты его звал: «Господин Стратис», он отвечал: «Ну скажешь тоже! Какой я „господин“? Грешный, грешный Стратис – зови меня так». Все говорили о нём: «Ну поглядите только, до чего смиренный человек!» И вот однажды он проспал утром и не встал вовремя на службу. Кто-то пошёл его будить и начал стучать в дверь: «Стратис, что же ты всё спишь? Уже шестопсалмие прочитали! Ты, что, не пойдёшь на службу?» А «грешный Стратис» как стал кричать в ответ: «Да у меня благочестия больше, чем у тебя, и ты будешь мне указывать, чтобы я шёл в церковь?» Кричал он как сумасшедший… Даже схватил ключ от двери – здоровенный, как от амбарного замка, – и замахнулся на человека, потому что было задето его самолюбие. Люди, которые слышали, как он кричал, потеряли дар речи, ведь все считали его очень смиренным и брали с него пример. Да, опозорился Стратис по полной программе… Видишь, что делается? Сам себя называл грешным, но едва задели его самолюбие, просто озверел!

А другой человек в Эпи́ре сделал в церкви небольшой ремонт. Сам он говорил, что ничего особого не сделал, так, подмазал кое-где. Но когда я ему сказал: «Ладно тебе говорить „подмазал“! Кое-что всё-таки сделал», то он разозлился не на шутку! «Можно подумать, что ты бы сделал лучше!.. – стал он размахивать руками. – Я-то получше знаю, что значить строить, я не какой-то там плотник, как ты. Да мой отец, между прочим, сам брал подряды!»

Самому себя легко смирять, но это не значит, что у человека есть настоящее смирение.

– Геронда, а как распознать настоящее, подлинное смирение?

– Когда другой тебя унижает и ты это принимаешь, вот тогда у тебя подлинное смирение, потому что подлинное смирение – это смирение на деле, а не на словах. Однажды святой Косма Этоли́йский[118] спросил людей, которые собрались вокруг него: «В ком из вас нет гордости?» – «Во мне», – ответил один человек. «Подойди-ка сюда, ты, в котором нет гордости, – говорит святой Косма. – Отрежь-ка один ус и ступай на площадь». – «Э-э, это я не могу сделать», – отвечает тот. «Значит, у тебя нет смирения», – говорит ему святой[119]. Святой Косма этим хотел сказать, что необходимо деятельное смирение.

– Вот и я, геронда, когда меня задевают, отвечаю резко.