Слова, упавшие в воду. Современная поэзия Гуанси

Под насыпью новой скоростной железной дороги
пшеничные поля, овощные грядки, колодцы,
дымы печных труб,
коровьи колокольчики, кваканье лягушек,
диалекты, местные обычаи, могилы предков,
алтари, народные песни, ремёсла,
«Троесловие»[18]

, «Наставления ученикам»[19], «Песня печёных лепёшек»[20].

Близ насыпи новой скоростной железной дороги

Договоры о возмездном отчуждении земли,
сопротивление властям
с применением грубой силы, коллективные петиции,
соблазны денежных компенсаций, семейные советы
в храме предков,
ссоры между родными братьями,
надменность бульдозеров, варварство строителей,
поваленные плетни.

Когда скоростной поезд с акульей мордой промчится

сквозь двадцать четыре сезона, расположенные на моей ладони,
тогда в вагоне ранней весной комфортабельное
одиночество современного человека
спрессуется в предельную скорость
и цифровые технологии, налетающие с рёвом
при покупке билета на экспресс.

Рядом с насыпью новой скоростной железной дороги

свежайшие раны диких трав, оборванные родословные, слёзы глинозёма,
дрожащие корни деревьев, чьи последние плоды
падают на землю под мощными порывами ветра,
там ветер всколыхнул древнюю крестьянскую
поговорку, и она недозрелым рисовым зерном
упала рядом с рельсами.

Навозный жук

Во сне
гигантский скарабей
ведёт такой допотопный паровоз.

Только он да я

в кабине машиниста глубокой ночью,
он, в белых перчатках,
на всём пути оставляет горящим белоснежный фонарь,
чей яркий свет ослепляет деревья вдоль полотна.

Я, плечом к плечу с ним,

лопатой забрасываю уголь в топку,
устав, присаживаюсь покурить
и гляжу, как он
яростно рвёт вниз рычаг паровозного гудка
перед изгибом рельсов.

В этом поезде, где нас только двое,

я привык к источаемой им вони
и к его суровому взгляду.
Поезд поскрипывает, бормочет сам с собой,
мы оба сохраняем молчание,
будто не замечая друг друга, но работаем слаженно.

Когда поезд остановился,

я даже не знал, что он —
сотворённый из моего собственного навоза
жук-навозник.

Две влюблённые пули